– Он не умер, Реджина, – перебил Стю.

Она подняла голову и вытерла глаза; в сердце встрепенулась надежда.

– Хотите сказать, с ним все в порядке?

Стю сурово посмотрел на нее. Его лицо в последнее время заметно постарело, под глазами висели темные мешки.

– Нет, – сказал он. – Он получил тяжелую травму головы. Врачи ничего не могут поделать.

– Значит, он умрет?

– Я так не думаю, но, с большой вероятностью, он больше не сможет ходить. Или говорить. Он никогда не будет прежним, Реджи. Ты это понимаешь?

Реджи часто задышала. Ей то казалось, что она вот-вот взлетит, то на нее накатывала гнетущая тяжесть.

– Это хуже, чем смерть, – пробормотала Реджи.

Стю не ответил. Некоторое время они молча глядели друг на друга. Она представила Сида на больничной койке, подключенного к капельнице и кислородному баллону, с огромной белой повязкой на голове, наподобие чалмы. Курильщик марихуаны, отправившийся в трансцендентальное путешествие, из которого никогда не вернется.

И в этом была виновата она, Реджи.

– Вот что я скажу. – Стю понизил голос и наклонился к ней. Его дыхание участилось; от него пахло застарелым потом, кофе и сигаретами. Реджи была уверена, что он не спал всю ночь и, наверное, не менял вчерашнюю одежду. – Никаких уголовных обвинений не будет. Полицейское расследование установит, что он находился на автостоянке один, когда споткнулся и неудачно упал.

– Но это же неправда! – Копы не должны были так поступать. Они ведь хорошие парни. Считается, что они раскрывают правду, а не распространяют ложь.

Стю кивнул.

– Разве недостаточно, что одна жизнь уже разрушена? – спросил он.

– Но мы все были там! – возразила Реджи. – Если бы мы не бросили его, если бы сразу же помогли ему…

Стю выставил ладони в запретительном жесте.

– Что сделано, то сделано. – Его голос был твердым и властным. – Теперь вот что мне нужно от тебя. Слушай внимательно, Реджи, потому что это важно.

Она бессильно кивнула.

– Я хочу, чтобы вы, ребята, держались подальше от Сида. И друг от друга.

– Но Чарли…

– Никаких «но». Мой сын будет жить обычной жизнью. Осенью он собирается поступить на подготовительные курсы. Он будет лезть из кожи вон, чтобы получать хорошие оценки, может, будет немного играть в футбол. Потом он поступит в хороший колледж. Я не позволю вот так испортить ему жизнь.

Последние слова Стю произнес с нажимом и расстановкой, как будто хотел, чтобы они четко врезались в память.

– Лучше всего, если вы сейчас немного отдохнете друг от друга, – продолжал он. – А с учетом того, что случилось с твоей матерью, думаю, тебе нужно некоторое время посидеть дома. Тетя Лорен нуждается в тебе.

– Она знает, что произошло с Сидом? Вы ей рассказали?

Стю покачал головой.

– Повторяю, тут нечего рассказывать. Сидни споткнулся и упал. Он был на автостоянке один. Он выпил несколько банок пива и покурил травки. Потом он зацепился за выступ на мостовой, потерял равновесие и упал на спину. Несчастный случай может произойти с каждым из нас. Ты понимаешь?

Реджи кивнула, но, по правде говоря, она ничего не понимала.

Неужели можно вот так просто перекроить прошлое? Реджи подумала о лжи, которую она годами слышала от своей матери, и о том, с каким энтузиазмом была готова поверить этим выдумкам, хотя теперь правда казалась совершенно очевидной. Разве не следовало что-то заподозрить, ведь мать ни разу не приглашала ее на постановки своих пьес и никогда не знакомила Реджи со своими эксцентричными друзьями из театра? Может быть, все это сводилось к одному: люди верят в то, во что они хотят поверить.

– И ты какое-то время не собираешься звонить Чарли или Таре, правильно? Никаких визитов и встреч, никаких телефонных звонков.

– Хорошо, – промямлила она.

– Вот и молодец, – сказал Стю. – Хочешь, подброшу тебя до дома?

– Все нормально, я сама доеду.

Она села на свой велосипед и тронулась с места.

– Реджи, – позвал Стю. Она притормозила и оглянулась на него. – Тела других жертв Нептуна были обнаружены ранним утром.

– Да, я знаю.

– Я хочу сказать… Может быть, это добрый знак, что тело твоей матери до сих пор не нашли. Возможно, на этот раз все будет по-другому.

В тот момент Реджи возненавидела его. Это казалось самой жестокой вещью на свете – выдумать надежду там, где никакой надежды не оставалось.

– Может быть, – сказала Реджи и поехала домой.

Реджи повернула голову и увидела, что Нептун несет две продуктовые сумки к маленькому деревянному столу рядом с Тарой. Насвистывая, он достал из одной сумки белую скатерть и накрыл стол. Потом выложил на скатерть тарелку, ложку, вилку, нож и поставил хрустальный бокал для вина. Джордж двигался неторопливо и методично: разгладил салфетку, выверил расстояние между тарелкой и бокалом, протер вилку, пока она не засияла. В качестве финального штриха он добавил два серебряных подсвечника с красными свечами, которые зажег спичками, вынутыми из кармана. Джордж совершенно не обращал внимания на Реджи и Тару.

Когда стол был идеально сервирован, он достал из сумки большой пластиковый контейнер и открыл его. От распространившегося запаха желудок Реджи сделал сальто-мортале, и она постаралась дышать ртом. Она – как человек, который видит ужасную аварию, но не может отвести взгляд, – завороженно смотрела, как Нептун медленно снимает крышку контейнера с отварным лобстером и гарниром. Он осторожно выложил содержимое на тарелку: красный лобстер, исходящий паром, и маленькие белые картофелины.

– Уже почти пора, любимая, – обратился Джордж к Таре. Она свесила голову на грудь и закрыла глаза. Потом он взглянул на Реджи и какое-то время изучал ее лицо. У нее не было времени аккуратно разложить инструменты и надлежащим образом прикрыть запястья. Заметил ли он это?

Нет. Он лишь улыбнулся и вернулся к лобстеру. Он вскрыл панцирь, разрезав по центру и обнажив мясо. Потом сбрызнул лобстера растопленным маслом из бутылочки. Покончив с этим, Джордж облизал пальцы, убрал емкости и отступил в сторону, чтобы полюбоваться своей работой.

– Безупречно, – сказал он и посмотрел на Тару. – Ты согласна, дорогая?

Она не подняла головы. Он обошел вокруг стола, присел перед Тарой на корточки, приподнял ей подбородок и пальцем раздвинул веки, заставив смотреть.

– Лобстеры – невероятные существа, – сообщил он. – Они умеют заново отращивать конечности, потерянные в бою.

Глаза Тары были пустыми и безжизненными, словно кукольные, но Реджи была уверена, что где-то в глубине зрачков промелькнула искорка ужаса.