росту, но уж тут ничего не поделаешь. Он вышел из ванной.

— Боже, что они с тобой сделали! — воскликнула, покачивая головой, Наталья. Теперь, когда он отмылся от грязи, ссадины и раны еще больше открылись. — Владик, нужно обязательно йодом, — забормотала она.

Он всю жизнь боялся йода; вообще боялся всякой физической боли, хотя с виду был мужественный: высокий, стройный, красивый…

— Может, так затянется?

— Да ты что? Надо обязательно для дезинфекции. Иди сюда!

Она посадила его на стул посреди кухни, вытащила из аптечки йод. Прижигая раны, она нечаянно касалась его грудью, — он морщился от боли и волновался от ее прикосновений.

— Потерпи, потерпи немного… Еще чуть-чуть, — пришептывала Наталья.

Потом он сказал:

— Если можно, я лягу спать.

— Ну, конечно, конечно. О чем говорить. Только знаешь, — смутилась она, — я думаю, тебе нужно сначала выпить. Для профилактики, понимаешь?

— У тебя есть?

Она достала из холодильника початую бутылку, налила ему в стакан.

— А теперь спать, — сказал он.

Когда она проводила его в комнату и он лег, то глаза у него сами собой тотчас закрылись.

— Разбуди меня без пятнадцати десять. Можешь?

— Конечно.

— Пожалуйста… разбуди… — И он провалился в сон. Как в небытие.

Было начало седьмого утра.

Разбудила она его точно, как обещала. Он с трудом открыл глаза.

— Спи. Зачем тебе подниматься? — пожалела его Наталья.

— Подай, пожалуйста, телефон.

Опершись на локоть, набрал нужный номер.

— Елена Васильевна? Доброе утро! Это Петров. Не искали еще меня?

— Нет, нет, как договаривались. В десять ноль-ноль.

— Елена Васильевна, у меня тут появилась одна идея…

— Слушаю вас, Владислав Юрьевич.

— Хочу сделать вам один подарок.

— Что вы, Владислав Юрьевич, какой подарок… даже и не думайте!

— А вы послушайте, Елена Васильевна. Хочу предоставить вам возможность отдохнуть от меня дня три-четыре.

— А именно?

— У меня возник один любопытный план — поработать одному. Нашел интересного героя. Но работать с ним нужно осторожно.

— Я могу помешать?

— Не хочется вас обижать этим словом. Но, поймите сами, излишняя осторожность, предусмотрительность, что ли, не повредит.

— Ну что ж, я все поняла, Владислав Юрьевич. Работайте так, как вам удобно. В любой момент, если понадобится моя помощь, сразу звоните. Я всегда к вашим услугам.

— Спасибо! И самое главное — спасибо, что не обиделись!

— Ну что вы, что вы, Владислав Юрьевич… Разве я не понимаю? Работа журналиста — работа не из легких. Требует определенных жертв.

— Да, да… Кстати, Елена Васильевна, как дела с Бобровым?

— Пока ничего нового, Владислав Юрьевич. Пропал, как в воду канул. Теперь всецело займусь им.

— Странно, очень странно… Куда же он мог деться? Во всяком случае — желаю удачи! Если что — я вам позвоню. Всего доброго!

— До свиданья, Владислав Юрьевич! Не забывайте нас!

Петров положил трубку. Облегченно вздохнул:

— С этим, кажется, все улажено.

— А кто это Елена Васильевна? — как бы между прочим спросила Наталья.

— Да сопровождает меня везде. Слушай, — обратился он к Наталье, — у тебя можно будет переждать несколько дней? Пока вот это все, — он показал на лицо, не затянется?

— Конечно. О чем разговор.

— А муж?

— Дмитрий? При чем тут он? О нем не беспокойся — это вчерашний день.

— Спасибо. Тогда у меня к тебе просьба.

— Какая?

— Ты можешь сходить в гостиницу и забрать мои вещи? Там немного — плащ, «дипломат», спортивная сумка. Я туда позвоню…

— Конечно, могу. Только отдадут ли мне?

— Об этом не беспокойся. Телефонный справочник у тебя есть?

Найдя нужный номер, он позвонил администратору гостиницы.

— Добрый день. С вами говорит журналист из Москвы. Да, Петров Владислав Юрьевич. Спасибо, что запомнили. У меня небольшая просьба: сейчас к вам зайдет девушка, секретарь, — передайте ей, пожалуйста, из номера мои вещи. Да, уезжаю. Понимаете, срочные дела в области. За проживание все уплачено. Ну, спасибо большое! Обязательно еще приеду, как же… До свиданья!

Наталья смотрела на него во все глаза:

— Ну, ты и актер!

— Поневоле станешь, когда рожа на блин похожа. Так что, Наталья, будь добра, заскочи, ладно?

— Хорошо, все сделаю. А ты спи.

— Спасибо. Буду спать.

— Если проснешься — меня нет, поешь что-нибудь сам. Найдешь в холодильнике.

— А ты где будешь?

— Ну, милый мой, ты совсем забыл: я ведь работаю. Часов в шесть вернусь. А может, и раньше сегодня. Постараюсь отпроситься.

— Постарайся. — Он улыбнулся. И тут же невольно застонал.

— Больно? — пожалела она.

— Есть немного. Ладно, сплю. Все. — Он закрыл глаза.

Она смотрела на него, чуть склонив голову, с легкой жалостливой улыбкой. Потом вышла, а когда хлопнула входной дверью — он уже не слышал, спал.

…Проснулся Петров оттого, что услышал чьи-то шаги — совсем рядом, у изголовья. Открыл глаза. На краешке стула, улыбаясь, сидела Наталья. Шторы были полузакрыты, в комнате настаивались сумерки.

— Который час? — встрепенулся Петров.

— Неужели ты так и не вставал? — продолжала улыбаться Наталья.

— Нет.

— Ну и засоня… Шестой час, а ты все дрыхнешь. Вставай, я столько вкуснятины принесла. Сейчас будем ужинать.

— А я заслужил? — Петров, кажется, оживал, раз начал потихоньку шутить.

— А вот этого я не знаю. Но ты мой гость. А гостей нужно хотя бы раз в день кормить, чтобы они не умерли с голоду.

— А то еще хоронить придется, — в тон ей добавил Петров.

— Нет, этого мы не допустим. Ну, вставай! Я пошла пока на кухню…

Петров накинул халат и хотел было уже выходить из комнаты, как Наталья снова вернулась, держа на руках, как подарок, выстиранную и выглаженную одежду Петрова: брюки, рубаху, майку, трусы, носки.

— Что это? — пробормотал Петров.

— Не узнаешь? На — одевайся.

— Когда ты успела? — Он не верил своим глазам.

— Утром еще. Когда ты спал…

— Ну, ты даешь! — в искреннем восхищении воскликнул Петров. — Да тебе цены нет! Слушай, познакомь меня со своим Дмитрием. Хочу взглянуть на человека, который решился разойтись с такой женой.

— Не стоит он того, чтоб с ним знакомиться.

— Плохой?

— Просто недочеловек еще.

— Как это? — поразился Петров, услышав слово, которое показалось ему необычайно ярким, емким.

— Да что о нем говорить… Лучше одевайся, и идем ужинать.

Белье пахло чистотой, утюгом, оно туго облегало тело, наполняя его бодростью, свежестью. А джинсы, слегка севшие после стирки, буквально обтекали ноги, сидели на Петрове как литые. Ай да Наталья! Не только постирала, но и заштопала, и выгладила, — а где заштопала, даже и не видно. Ярко-розовая рубашка (жаль, запонки потерял), приталенная по моде, сидела на нем тоже как литая, и Петров почувствовал себя заново рожденным.

— К тебе можно? — спросила из-за двери Наталья.

— Ну еще бы! — радостно закричал он.

Она вошла, держа в