После ее смерти нашли адресованное мужу письмо. Она благодарила за счастье прожитой рядом с ним жизни. Может быть, это письмо тронуло его сердце. Или, освободившись и узаконив наконец отношения с любимой, он вдруг почувствовал, что это вовсе не то, о чем стоило так долго мечтать; что новая жена, получившая почти все, чего так упорно добивалась, не сделает его счастливым? Или понял, что зверь наконец загнан: на улице его терроризируют «бомбисты», дома – женщина, которую он любил? Кто знает? Но почему-то кажется, что ни женитьба, ни предполагаемая коронация Екатерины Михайловны ему были вовсе не нужны. Он просто уступал ее давлению. Считал, что обязан исполнить долг.

Одна из фрейлин рассказывала, что за несколько дней до убийства государя она зашла в кабинет Марии Александровны и увидела его сидящим за ее рабочим столом. Он горько рыдал…

Мне казалось, что о Марии Александровне знают и помнят еще меньше, чем о других российских императрицах. И вдруг – ей ставят памятник! В красивейшем месте, на берегу реки Кии в Кемеровской области. С давних времен стояло здесь село Кийское. Полтора века назад стало оно городом, а имени не было…

В 1891 году, во время традиционной для наследников российского престола поездки по России заехал сюда великий князь Николай Александрович, который вскоре станет императором Николаем II. Событие для этих мест неслыханное. Вспоминали, что накануне приезда цесаревича местные купцы соревновались за честь поучаствовать в организации приема высокого гостя. А среди тех, кто хотел перевезти Николая через реку, был даже организован конкурс гребцов. К участию допускались только «непьющие, опрятные и росту особого».

В память о встрече горожане попросили наследника подарить городу свое имя. Он отказался и предложил увековечить имя своей бабушки, покойной императрицы Марии Александровны. Согласились сразу, даже смущены были, что сами не додумались: ее здесь вспоминали с благодарностью – по ее распоряжению была построена женская гимназия, изменившая жизнь многих жительниц города (она сохранилась и поныне: сейчас в ней школа № 3).

И город назвали Мариинском. Стал он единственным в России, в годы роковых перемен сохранившим свое старинное имя, связанное с домом Романовых. Забыла, наверное, новая власть тихую императрицу, вот и не переименовали город. А теперь жители (сами, без указаний сверху!) решили почтить память забытой государыни, поставить ей памятник. Стоил он около двух миллионов рублей, деньги для провинции немалые. Собирали их среди горожан, просить у начальства не хотели. Давали, кто сколько мог. Никто не отказывал.

Теперь она, бронзовая, сидит на скамейке в городе, носящем ее имя, и кормит голубей. Жители города называют ее ласково: Машенька.

Ей бы, наверное, понравилось…

Преемницей Марии Александровны на русском троне стала датская принцесса Мария София Фредерика Дагмар, в православии Мария Федоровна. Впервые за почти полтора века – не немка. Более того, яростная германофобка. Причина антинемецких настроений юной принцессы вполне понятна: ее любимая Дания потерпела сокрушительное поражение в войне с Германией, потеряла южные провинции Шлезвиг, Гольштейн, Люнебург. Было подписано унизительное для датчан перемирие, но угроза со стороны Пруссии оставалась реальной. Единственной защитницей могла стать Россия. Вот почему король Христиан IX мечтал выдать дочь за русского наследника.

Принцесса прекрасно понимала свой долг перед страной и была готова исполнить его. Но когда встретилась с женихом, оказалось, что государственные интересы удивительным образом совпали с чувствами: молодые люди полюбили друг друга. Нежно и трепетно. Потом последовала неожиданная смерть жениха, отчаяние, которое разделял с ней младший брат покойного, их сближение (сначала сближали только воспоминания).

Потом оказалось, что цесаревич Александр, так непохожий на старшего брата, тоже очень мил, прибавьте к этому притягательность русской короны, по-прежнему остававшийся необходимым для Дании союз с Россией и самое нежное отношение к малышке Дагмар русской императорской четы… В общем, датская принцесса стала сначала женой наследника, а потом и русской императрицей.

Поскольку тема этой книги – немецкие принцессы на русском троне, а Дагмар – датчанка, подробно писать о ней не буду. Скажу лишь о ее отношениях с немецкими принцессами, о судьбах которых я пытаюсь рассказать. Дагмар была невесткой одной (Марии Александровны) и свекровью другой (Александры Федоровны). В жизни обеих она сыграла роль немалую. Невесткой была замечательной, на доброту свекрови отвечала преданной заботой.

Была единственной, кто решался укорять Александра Николаевича за жестокое отношение к больной жене. Какой она была свекровью, расскажу чуть дальше.

Родители ее звали Минни (малютка), так же продолжали называть и в России. Была она очень хороша собой, женственна, непосредственна, весела, элегантна и на редкость обаятельна. Феликс Юсупов вспоминал: «Несмотря на маленький рост, в ее манерах было столько величия, что там, куда она входила, не было видно никого другого». Муж ее обожал. Она была его первой женщиной, он – ее первым мужчиной. Впервые в истории императорской семьи ни разу за 28 лет брака ни у него, ни у нее не было романов на стороне. Александр не желал расставаться с женой ни на минуту. Когда она ненадолго уезжала с детьми в Данию, страдал; каждый день писал ей подробные письма, хотя его едва ли можно было назвать большим мастером эпистолярного жанра. По всем вопросам управления страной советовался с ней неизменно. Советы ее чаще всего бывали блистательны. Если бы им следовал и ее сын…

Она обладала редким даром предвидения. Но в даре этом не было ничего мистического, только глубокий анализ и на его основе – безошибочные выводы. Она предскажет войну с Германией; будет постоянно обращать внимание сына на странные связи кайзера Вильгельма с русскими революционерами, которые «с помощью сумасшедшего немца Вилли» вернутся на родину и дестабилизируют обстановку в России. Но предостережет и самого кайзера: его власть падет – революция в Германии при такой политике неизбежна. Уже во время предсказанной ею войны будет умолять сына не брать на себя командование армией, трезво понимая: ее сын – не полководец. И, как известно, во всем окажется права. Она восхищалась начинаниями Столыпина, но была уверена, что его дело обречено, что и сам Петр Аркадьевич – не жилец. И это ее предвидение оправдалось. Сбылось и последнее ее пророчество, о будущем семьи Романовых: «Нам предстоит пережить ужасные, неописуемые времена»…