Логическая цепочка строилась легко: первыми станут воины полка.

И сразу после этого обсуждения Дункан Белый отправляется к царю записывать в бароны весь свой полк. Причем его подчиненные выберут при этом самые удобные для обороны крепости. О чем сразу и конкретно сказал полковник:

— Мы успеем захватить крепости Грохва и Ледь, господствующие над тремя лучшими долинами. Более оптимального и перспективного места не сыскать на всех ничейных землях.

Легендарные крепости Грохва и Ледь издавна манили к себе и охотников за магическими раритетами, и отчаянных искателей сокровищ, и наивных исследователей, но риск пребывания там превышал любой здравый смысл. Жить там было жутко опасно, хотя многие счастливчики и доходили до Грохвы, и возвращались сказочно богатыми. Ледь находилась еще ближе к людоедам, поэтому оттуда вернулись только единицы. Но зато крепость Ледь легче было удержать, по словам тех же счастливчиков.

Оставалось только поражаться, почему до сих пор ни сами зроаки, ни их прихлебатели-кречи не поселились на ничейных землях сами; почему не отстроили города и крепости; почему не возделывают плодороднейшие земли в сказочных долинах. Но эту тайну лучшие умы человечества не могли раскрыть уже сотни долгих лет. Кажется, даже людоеды не знали ответов на подобные вопросы, хотя частенько пленных аспидов и пытали не только под гипнозом носителей трех щитов, но и самыми зверскими физическими методами.

Умирали молча или бормотали собственные, ни на чем не основанные выдумки.

Отдельно был задан вопрос об отношении ко всему этому делу империи Моррейди. Ведь плату за свою тяжкую работу наемники получали из казны империи, так что и отчитываться обязаны только перед ней.

На что у Дункана Белого имелись не просто рассуждения, а даже конкретные указания: империи подобный расклад вы-годен. То есть самому сильному государству на материке в любом случае требовалось содержать сразу шесть полков подобного толка для сдерживания агрессии зроаков на границах. Так пусть воины последуют дальше, там осядут, получат за это хоть баронства, хоть графства, но выполнят основную миссию: не пустят людоедов на просторы империи Моррейди. Да еще и свою законную наемническую плату продолжают регулярно получать. И в самом деле, здорово и перспективно все смотрелось.

Ну и напоследок полковник напомнил о скором разглашении военной тайны:

— Как ее услышите, все поймете и ни о чем не пожалеете. Тем более что я иду с вами, а вы мне верите. Верите?!

В ответ грянуло довольно дружное «Да!», и командир наемников поспешил к царским бюрократам.

Полк его не подвел, собрались вовремя и выступили в дальний, нелегкий путь еще до обеда. В ответ командир тоже сдержал свое слово: через полтора часа после выхода действительно наиважнейшая военная тайна полетела молнией по колонне. И звучала она примерно так:

«На западе в царстве Трилистье начались кровавые, ожесточенные бои между армией людей и армией людоедов. Причем как зроаки, так и кречи понесли громадные потери. И в финале одного из основных боев знаменитые теперь и отныне, прославленные бароны Лев Копперфилд и Цезарь Резкий убили императора зроаков. Агрессор поэтому сильно дезорганизован, растерян. Без своего опытного главнокомандующего ударился в панику и теперь постепенно отступает в Гадуни».

Завершалось короткое сообщение обычными словами о прославлении героев и пожелании гибели всем людоедам. Но сразу становилось понятно: полк наемников «Южная сталь» получил в свои руки уникальный шанс и военные цели решить, и собственное будущее для своих внуков-дворян обеспечить. Если бы царь Ивиан Холмский узнал о смерти своего главного противника, он бы и сам двинул свою армию на ничейные земли.

Теперь он опоздал: древние крепости Грохва и Ледь, как и четыре огромнейшие долины между ними, называемые Борнавскими, достанутся вовремя подсуетившимся и первыми узнавшим военную тайну наемникам.

«Хорошо чувствовать себя маленьким богом!»

Так думал я, устало прикрывая глаза и проваливаясь в блаженный сон. И было почему так собой гордиться: я только что практически удачно срастил края разрезанной кожи на груди у Леонида. Срастил и устал настолько, что сразу был вынужден ползти на свою коечку.

Причем срастил не по собственной инициативе, а после неожиданного предложения капитана, который с факелом бросился мне подсвечивать при перевязке:

— Ваша милость, вы бы барону Льву просто края кожи срастили. Место плохое, само заживать долго будет.

Все на ладье уже знали меня как носителя первого щита, переживали за мой усилившийся рост и гордились знакомством с такой знаменитой личностью. Но чтобы вот так нагло требовать от меня какого-то волшебства — это даже в голову мне прийти не могло.

— Да ты что! Я ведь ничего не умею!

— А что там уметь?! Я сам видел, как один носитель свел женщине края резаной раны на руке, чуть подержал вместе, и те срослись. Только розовый шрам остался, — истово пересказывал хозяин ладьи, видимо когда-то лично лицезревший чудо. — Так почему бы и не попробовать?

В самом деле, чем судьба не шутит. Рана получилась неглубокая, просто царапина на коже длиной сантиметров пятнадцать. И заживать такое рассечение будет долго и болезненно. Края сейчас придется сшивать, что в таких условиях не получится быстро, качественно и гигиенично. Так что почему бы и не попробовать? Раз я расти начал, видеть ночью, то и дар исцеления мог проявиться.

Я попросил Леонида не дергаться и свел края раны ладонями вместе. И только потом осознал всю глупость моих действий. А дальше что? Плюнуть на рану? Или произнести хотя бы мысленно какое-то заклинание? Поэтому, укоряя себя за ребячество, перед тем как разжать руки и начать зашивать порез, я уточнил у пыхтящего над моим ухом капитана:

— И долго надо держать?

— Тридцать ударов сердца.

— А говорить что надо?

— Ничего. Тот носитель только смотрел на раны и часто дышал.

Совсем хорошо, хоть дыхание сдерживать не надо. Но раз дышал часто, значит, напрягался, работал, прикладывал значительные усилия. Только держать мало, надо, видимо, еще и остальным сознанием помочь чужой коже срастись. Ну раз так, то я и стал себя представлять неким подобием сварочного аппарата. Прошелся медленно взглядом по шву туда и обратно, приказывая коже срастись и принять первоначальную структуру. Потом внутренне хихикнул над таким исцелением и убрал руки от раны. Понятное дело, что кровяной, вспухший на месте стыка рубец стал истончаться, проваливаясь между расходящимися краями кожи.

Так что я уже без раздумий окунул руки в чистую воду, взял иглу с нитью и собрался поспешно сшивать. Казалось, мой взгляд метнулся в сторону всего на мгновения, но и за эти мгновения свершилось чудо: рубец из свернувшейся крови почти исчез, но края раны так и не разошлись. Боясь нечаянно сильно дунуть, я осторожно стал тряпочкой смывать остатки крови вначале с нижнего края раны. Оказалось, что там еще не рана, а оставшаяся целой кожа. Медик! Потерял ориентиры! Смыл выше — то же самое. Да чтоб меня! Полил уже чуть ли не середину раны. И там нормальная кожа!