От меня не укрывается горький символизм этого факта, и я уже хочу выбросить листочек, но зачем-то переворачиваю карточку и вижу имя Ганеша. Доминик писал записку шариковой ручкой, а телефон Ганеша напечатан фабричным способом. Сжимая в руке то, что осталось от карточки, я вспоминаю слова моряка. «Если понадобится помощь, звоните. У меня вся семья в море. Везде есть связи».

Я стряхиваю дождевые капли и изучаю телефонный номер. До поезда, который отправляется с вокзала на той стороне реки, осталось два часа. Вокзал практически видно отсюда. Два часа. Пристроившись возле мокрого окна «Старбакса», я пишу сообщение.

Вполне возможно, что я застала Ганеша среди ночи, но отвечает он практически мгновенно. Причем не пишет, а звонит.

– Тебе это обойдется в целое состояние, – выдыхаю я вместо приветствия и слышу в его сонном голосе улыбку.

– Мы стоим в порту, и я звоню по фейстайму. По-моему, твое дело слишком срочное для переписки.

Он прав, и я сбивчиво рассказываю ему о своих злоключениях.

– Я уже не знаю, кому звонить, Ганеш. Когда я нашла твою карточку, то вспомнила…

– Всегда есть выход, – обрывает он меня. – Летом я бы просто набрал своего дядю, который работает капитаном на «Туманной деве», а сейчас…

Он замолкает, и на секунду мне кажется, что связь пропала.

– Алло! – кричу я.

– Ладно, я что-то придумаю, – говорит моряк. – Самолет не подходит, правильно?

– Да, такое условие.

– Хорошо, через пять минут перезвоню.

– Спасибо, – кричу я, но он уже отключился.

Я пользуюсь моментом, чтобы сбегать в уборную. Не успеваю выйти из кабинки, как раздается звонок.

– Где ты находишься? – вопит Ганеш.

– В «Старбаксе», – шепчу я. Не говорить же, что в туалете. – Возле… Не знаю, как это называется. Променад, наверное. Он выходит на водопад.

– Американский или канадский?

– Ну, я ведь на канадской стороне… – начинаю я.

– А вода куда падает? – перебивает Ганеш.

– На американскую, – быстро говорю я и сливаю воду, от всей души надеясь, что это звучит как Ниагара.

– Перейди дорогу и посмотри вниз, – командует Ганеш. – И скажи, что видишь.

Я подтягиваю просторные штаны, выскакиваю на улицу и перебегаю дорогу прямо посреди квартала. Господи, в кого я превратилась? Запыхавшись от марш-броска, я роняю чемодан и наклоняюсь над поручнем.

– Там вагончики ползают вверх-вниз…

– Фуникулер, – поясняет Ганеш. – А ниже?

– Какие-то люди в желтых костюмах, бегают вокруг двух серых плотов. Ты их имеешь в виду?

– Отлично! – радостно говорит Ганеш. – Теперь, Роми, надо действовать быстро. Ты должна подойти к месту, где начинаются экскурсии, поняла?

– Ага.

– Там кто-нибудь есть?

– Никого.

– Хорошо. Перелезь через ограду и спустись по ступенькам рядом с фуникулером. Тебе нужен «Зодиак».

– Плот? Что…

– Иди! Дядя говорит, они и так задержались. Это твой последний шанс.

Он не успевает договорить, а я уже перепрыгнула через забор и несусь по лестнице.

– А в котором из них твой дядя? – уточняю я на бегу.

Железные ступеньки покрыты слоем наледи.

– Его там нет, но его друг Уинстон работает в службе спасения, и они должны выловить детское кресло, которое… упало в водопад, что ли?

– Точно, – пыхчу я, выбегая на галечный пляж и нацеливаясь на группу с плотами.

Один «Зодиак» уже отошел, а второй задерживается. Кто-то в желтом машет мне рукой.

– Спасибо, Ганеш! Он меня видит! Будешь в следующий раз в Нью-Йорке – с меня ресторан!

– Ха! – отвечает он. – Пусть лучше твой парень испечет мне тот ромовый кекс!

Я не успеваю объяснить, что никакого парня у меня нет: Ганеш прерывает звонок.

Оказывается, дядя Ганеша, капитан экскурсионного кораблика, дружит с начальником морской службы спасения. Его зовут Уинстон Таббс, о чем он мне и сообщает, бесцеремонно втаскивая в лодку.

– Обычно мы вылавливаем тела, – говорит он, вручая мне гигантский желтый плащ. – Я согласился захватить тебя только потому, что сегодня наша добыча – детское кресло, надеюсь, пустое. Плевое дело.

Он с улыбкой застегивает молнию на своем плаще.

– Ну, и за мной должок Шиву. Так что тебе повезло, малышка. Надевай жилет и садись.

Я послушно усаживаюсь на пол в задней части лодки. Уинстон заводит мотор, и мы плывем вслед за первым «Зодиаком» по Ниагаре. Под водой виднеются остроконечные куски льда, точно мы скользим по мозаике из осколков стекла.

Резкий порыв ветра сдувает с меня капюшон, и лицо моментально замораживается. Пытаясь спастись от невыносимого холода, я зажмуриваю глаза. Через минуту двигатель замолкает, и я их осторожно открываю.

Первый «Зодиак» болтается рядом, и человек в желтом на носу лодки шарит по воде длинным шестом с крюком на конце. Чтобы втащить добычу на борт, ему требуется помощь напарника. Наконец, они втаскивают на борт потерянное автомобильное кресло. Второй мужчина возвращается к мотору, а первый поднимает в воздух какой-то предмет и машет нам. У него в руках – мокрый, совершенно голый пупс размером с годовалого ребенка. Первый «Зодиак» направляется к причалу, а Уинстон поднимает руку.

– Шив сказал, что у тебя с документами порядок? Покажи паспорт.

Я протягиваю паспорт.

– Не хочется нарушать закон и ввозить в страну нелегального иммигранта, – говорит он, рассматривая штамп.

Удовлетворенный осмотром, он нажимает кнопку рации, прикрепленной на плече, говорит что-то и направляет лодку в противоположную сторону.

– Тебе ведь на поезд? – спрашивает он.

Я киваю. Он наклоняется над мотором.

– Тогда прокатимся повыше. Там меньше шансов, что нас заметят, и к вокзалу ближе.

Мы проносимся мимо моста и подплываем к берегу. Здесь, вдали от водопада, над водой клубится низкий туман. Заглушив мотор, Уинстон оборачивается ко мне.

– Я высажу тебя в старом доке. Вот тут сбоку лестница, только осторожно, ступеньки крутые и расшатанные, поняла? Когда поднимешься, там до станции пара пустяков, меньше мили по бульвару.

Он отмахивается от моих благодарностей, и я вместе с чемоданом карабкаюсь на причал. Я бросаю на палубу спасательный жилет, который приземляется рядом с Уинстоном, и в этот момент у меня из кармана вылетает телефон. Я падаю на колени и шарю руками в воде, но телефон уплывает под ледяную корку и навеки исчезает в Ниагаре.

Уинстон уносится в туман, не заметив моей маленькой неприятности. Да все равно он бы ничего не смог сделать. Я выжимаю рукава и в тающем свете уходящего дня поворачиваю к почти отвесной деревянной лестнице. Спасибо тамильскому моряку Ганешу – я вернулась на родную землю, побывав в одиннадцати странах, если считать остановку в Сингапуре, и от конечной точки путешествия меня отделяет одна поездка на поезде. Цепляясь за оледеневшие поручни, я поднимаюсь по крутым, как и обещали, ступенькам и бегу по темным улицам Ниагара-Фолс, Нью-Йорк.