Несколько американских примеров, среди прочих – сыновья Бернарда Мейдоффа. Дети Ингвара Кампрада. И большой портрет человека, ранее не фигурировавшего в СМИ: Леопольд Куртзон, сын легендарного финансового магната Юсефа Куртзона.

Журналист уговорил Леопольда Куртзона дать подробное интервью, и в статье молодой человек сфотографирован, как показалось Юхану, на яхте. Понять, где сделан снимок, не представлялось возможным. Из статьи это тоже не было ясно, а открытое море на заднем плане могло быть каким угодно.

Указывалось, что отец Леопольда Куртзона пытался подготовить сына к роли финансового короля после его учебы вместе с братом Хенри «в одной из самых престижных частных школ Швеции». После окончания школы была организована стипендия для обучения в бизнес-школе Гарварда, однако учеба там оказалась для братьев трудновата, и вместо этого они отдались легкомысленным развлечениям. Один из их соучеников назвал их «шведскими маньяками», и через пару лет их исключили. После этого Леопольд Куртзон вернулся в Стокгольм, где занял «незначительный пост» в одной из многочисленных фирм в империи своего отца. Брат поступил точно так же.

По словам самого Леопольда, отец постоянно приглядывал за ним, но постепенно утратил интерес и к нему, и к его брату Хенри, считая, что они не справятся с ведением дел на высшем уровне.

– Мы с братом пытались убедить его, что на многое годимся. Но это было невозможно. Он уже принял решение.

Очевидно, что Леопольд слегка ошарашил репортера, который прямо в тексте статьи недоумевает, зачем же тогда тот согласился дать интервью. Впрочем, он рассуждает, что сын богача, возможно, сделал это для того, чтобы что-то сказать отцу. Репортера не покидало ощущение, что он – часть какого-то плана, пешка в игре, которую не в силах разгадать: «А иначе зачем бы Леопольд Куртзон стал мне все это рассказывать?»

Он описывает, как Леопольд откидывается на спинку кресла, в котором сидит, и признается, что всегда мечтал жениться, что у него были сотни женщин, но ни к одной из них он так и не смог всерьез привязаться, и ни одна не соответствовала его требованиям.

– У моего брата Хенри тоже нет семьи, – сообщал Леопольд далее в тексте. – Возможно, это наша месть отцу за его жадность – мы не обеспечили его наследниками в следующем поколении.

После этих слов Леопольд Куртзон, по словам журналиста, рассмеялся неуверенным, унылым смехом.

Финансовая компания, созданная братьями в Люксембурге, обанкротилась, затем отец обеспечил их недвижимостью и имуществом в Швеции и ежегодно переводил им сумму, позволяющую жить роскошно – по меркам обычных людей. Затем Леопольд с братом Хенри создавали все что можно – от сети магазинов по продаже сладостей до фирмы по импорту экзотических животных.

Когда репортер спросил Леопольда Куртзона о его детстве, тот в первый и последний раз в течение интервью рассердился и «холодно и агрессивно» велел ему прекратить «копаться в детских воспоминаниях, как это делают гребаные психотерапевты, – от этих типов нет никакой пользы».

Репортер рассказал, как оставил Леопольда сидящим в одиночестве на террасе у моря, воплощая в себе именно то одиночество и ту потерянность, которые могут соседствовать только с большими деньгами. Он поделился также тем неприятным чувством, которое охватило его, когда у Куртзона-младшего так резко поменялось настроение, рассказав публике о «почти бездонном отчаянии и огромной ярости в глазах наследника».

– Я без сожаления расстался с Леопольдом Куртзоном, – закончил он свою статью.

И у Юхана такое же желание, когда он кликает дальше в поисках дополнительной информации, – ему так хотелось бы оставить позади это расследование, не читать о людях типа этого Куртзона, с их такой очевидной дисфункциональностью. И тут он услышал за спиной знакомый звук.

Легкие шаги босых детских ног по полу. Тоненький детский голосок, который произнес: «Папа, я пить хочу!» Он поднялся, подошел к своей дочери, которая стояла посреди холла в пижаме и терла глаза, повел ее в кухню, налил ей стакан воды, уложил ее в постель, подоткнув одеяло, и снова на цыпочках вернулся к компьютеру – но только после того, как крепко обнял ее и почувствовал, что ее сердечко бьется ровно и спокойно.

Хенри Куртзон.

Какие сведения имеются о втором сыне?

В «Уолл-стрит джорнэл» о нем ничего не сказано.

На его имя выпадает чуть меньше пятисот ссылок.

Одна из них привела на социальный сайт, где были выложены фотографии с вечеринок на Ривьере, в Сан-Тропе в июле, а среди снимков с вечеринки в ночном клубе в отеле «Библос» нашлась фотография, изображающая Хенри Куртзона, стоящего в одиночестве у барной стойки, словно в стороне от гедонистской сцены, разыгрывающейся на заднем плане.

Подпись гласила: «Мистер Куртзон наслаждается вечеринкой».

«Однако похоже, что тебе совсем не весело», – подумал Юхан, разглядывая лицо с глубокими темными кругами под водянисто-серыми, затуманенными алкоголем глазами.

Щеки казались красными, одутловатыми от излишнего количества шампанского. И в сознании Юхана живо нарисовались Хенри Куртзон и его брат Леопольд, болтающиеся от одной вечеринки к другой, одинокие, никому не нужные, но и не отторгнутые тем миром, к которому им вроде бы суждено принадлежать.

Он поискал в реестре недвижимости, ища квартиры и дома, зарегистрированные на имя братьев. Ничего.

Затем покопался в реестре предприятий и обнаружил массу закрывшихся фирм. «Карамельный дом», «Экзотические животные», «Л&Х финансовые службы», «Л&Х Ай-ти-решения». И множество других. Ни одно из предприятий не обанкротилось, последнее из них закрылось три года назад – планово и организованно. «Наверняка ваш папаша все за вами подчистил, – подумал Юхан. – А чем вы занимались в последние три года? Где работали?»

Он проверил имена Хенри и Леопольда Куртзонов на сайте налогового управления. Вместо адреса был указан почтовый ящик «до востребования», и в последние три года они не декларировали никаких доходов. Ничегошеньки.

«Отец лишил вас своего покровительства? Перестал снабжать вас деньгами?»

Юхан попытался представить себе братьев, понять, кто они и откуда взялись. И каково это – иметь отца, который купается в золоте, а самим ни в чем не преуспеть и не найти настоящей любви – или быть не в состоянии воспринять ее…

Он так и не нашел в реестрах больше ничего интересного и теперь сидит, придвинув лицо слишком близко к экрану, ощущая, как кожа становится сухой и в глазах мутнеет. Но не хочет пока заканчивать поиски – чувствует, что приближается к чему-то важному.

Юхан заводит в поисковик имя матери, Сельды Куртзон. И там находит статью из старого глянцевого журнала конца семидесятых, которую один из блогеров нашел в туалете на даче, отсканировал и выложил, «потому что это совершеннейшая дичь».

На снимках изображена женщина, одетая в леопардовые и, видимо, безумно дорогие одежды от Роберто Кавалли. В саду дома с видом на залив Лидингёфьярден она выгуливает на поводке огромного черно-желтого варана.