– Первый вариант. Предположим, я получила крупную сумму денег, все – в течение одного налогового года. Я могу избежать уплаты налогов, если уеду за границу на двенадцать месяцев?

– Это зависит от того, что вы подразумеваете под словами «получила крупную сумму денег». Речь идет о наследстве, подарке, выигрыше благодаря удачной ставке в футбольном матче, продаже недвижимости или ценных бумаг – о чем конкретно? Вы ведь не собирались ограбить банк?

– Я имею в виду гонорар. Деньги, которые я получила, написав пьесу, или роман, или картину, или сделав удачную фотографию, или сыграв в фильме.

– Если бы вы проявили благоразумие, то оформили бы контракты таким образом, чтобы не получить все деньги в течение одного финансового года. Но это скорее задача для вашего бухгалтера, а не для меня.

– Я не ожидала, что у меня будет такой успех.

– Тогда вы могли бы избежать уплаты налогов, если бы стали налоговым нерезидентом на весь последующий финансовый год. Налог на доходы, полученные таким путем, как вы, вероятно, знаете, начисляется за прошедший период.

– А можно приезжать в выходные или праздники?

– Нет. Даже на один день нельзя.

– А если у меня возникла крайняя необходимость? Острый приступ тоски по дому?

– Я бы настоятельно рекомендовал вам этого не делать. Лица, уклоняющиеся от уплаты налогов, не могут позволить себе такую роскошь, как тоска по дому.

– Но если бы я все же приехала?

Он вздохнул:

– Если вы хотите получить квалифицированную консультацию, мне придется обратиться к литературе и изучить возможные прецеденты. И, как я говорю, это скорее вопрос к бухгалтеру, чем ко мне. В данный момент я придерживаюсь мнения, что в таком случае вы были бы обязаны уплатить налог на доход, полученный за весь предыдущий год.

– А если бы я скрыла факт возвращения от Управления налоговых сборов?

– Тогда вам могли бы предъявить обвинение в попытке мошенничества. Вероятно, представители органов не стали бы утруждать себя, если бы речь шла о небольшой сумме. Однако в ином случае они могли бы потрудиться и заставить вас уплатить налог. Я хочу сказать, что в принципе они строго следят за уплатой налогов.

– И сколько я должна была бы внести в казну?

– Сейчас налоговая ставка на заработанный доход составляет шестьдесят процентов.

– А в тысяча девятьсот семьдесят седьмом?

– О, в те страшные дни ставка была еще выше. Восемьдесят процентов и более в случае получения облагаемого дохода свыше двадцати четырех тысяч. Что-то вроде того.

– Значит, меня стерли бы в порошок?

– Превратили в банкрота, хотите сказать? Да, особенно если бы кто-то заранее посоветовал вам потратить весь доход за предыдущий год с расчетом на то, что в таком случае вы будете освобождены от уплаты налогов. Смерть и налоги настигают всех нас.

– Спасибо. Вы были очень добры. Можно заплатить вам сейчас? Если я должна вам больше двух фунтов, то, боюсь, мне придется выписать вам чек. Чековая книжка у меня с собой.

– Что ж, вы не отняли у меня много времени. И, я думаю, мисс Магнус уже свела баланс и закрыла кассу. Допустим, эта консультация будет за мой счет.

– Думаю, это неправильно. Я должна компенсировать время, которое вы на меня потратили.

– Тогда положите один фунт в коробку для пожертвований, и мы в расчете. Когда напишете бестселлер, можете вернуться, и я дам вам настоящую консультацию и возьму за нее достаточно много денег.

Коробка для пожертвований стояла у него на столе: ярко раскрашенный печальный спаниель держал в лапах жестяную банку с названием хорошо известного приюта для животных. Корделия свернула пару фунтовых банкнот, мысленно пообещав себе, что в счет сэра Джорджа запишет только один фунт.

А потом она вспомнила. Возможно, и не будет никакого счета. Возможно, она вернется в офис, став еще беднее, чем была, когда уезжала. Сэр Джордж заверил ее, что заплатит, но как она могла выставить ему счет после столь трагической утраты? Выходило, что это какие-то кровавые деньги. Да и как она сформулирует суть оказанных услуг? Удивительно, как много маленьких осложнений создает большое осложнение в виде убийства. Корделия подумала: даже когда речь идет о смерти, мы живем и заботы никуда не деваются.

Она добралась до пристани за две минуты до отхода «Шируотера» и немного разволновалась, увидев, что катер не ждет у берега, но сказала себе, что, должно быть, Олдфилда что-то задержало на острове. В конце концов, она пришла раньше. Она села на швартовую тумбу и стала ждать, радуясь возможности отдохнуть. Однако ее разум после всего пережитого за день не давал ей бездействовать. Корделия встала и принялась ходить взад-вперед. Вялые волны под ее ногами облизывали покрытые илом камни, а загадочное существо из водорослей шевелило узловатыми руками утопленника под темнеющей поверхностью. Солнце постепенно гасло, и тепло умирало вместе со светом. В домах, примостившихся на склоне холма, один за другим зажглись желтые прямоугольники окон за задернутыми занавесками, а петляющие улочки запестрели сияющими ожерельями света. Припозднившиеся покупатели и отдыхающие разошлись по домам, и Корделия лишь изредка слышала одинокие шаги, которые отдавались эхом от стены. Маленький городок словно сокрушался о последних часах не типичного для этого времени года тепла, погружаясь в прохладное осеннее спокойствие. Ароматы лета развеялись, и из бухты доносился сырой и затхлый запах.

Корделия взглянула на часы. Была половина седьмого, о чем тут же возвестили церковные часы где-то в отдалении. Она подошла к пристани и вперила взгляд в остров. Катера не было видно, и море казалось пустынным, если не считать двух-трех припозднившихся лодок, которые скользили по волнам с приспущенными парусами назад к своим причалам.

Меряя шагами пристань, она продолжала ждать. Семь часов. Семь пятнадцать. Вечернее небо в розовато-лиловых и фиолетовых разводах, вспыхнув, погрузилось в темноту, а луна, бледная, как прозрачная материя, высвечивала на дрожащем зеркале моря тонкую тропинку. Вдалеке остров Корси свернулся, как диковинное животное, на фоне бледных красок неба. В ночной темноте он казался еще дальше. Теперь трудно было поверить в то, что лишь две мили воды отделяли этот черный и зловещий берег от огней и уюта маленького городка. Глядя на остров, она задрожала. Ей вспомнился рассказ Эмброуза, и ее охватил первобытный ужас, как в детстве, когда снятся кошмары. Теперь она понимала, почему местные рыбаки на протяжении веков считали остров проклятым. Она почти видела перед собой этого отчаянного человека, боровшегося с чумой и яростью моря, который, торжествуя, с безумным взглядом двигался вперед в надежде воздать отмщение врагу.

Перевалило за половину восьмого. По воле случая или намеренно Олдфилд плыть сюда явно не собирался. По крайней мере можно было уйти с пристани и позвонить на остров, не опасаясь пропустить катер. Корделия помнила, что видела две телефонные будки у памятника Виктории. Обе оказались свободны, и, заглянув в первую, девушка с радостью обнаружила, что здесь не орудовали вандалы. Корделия не записала номер телефона замка и на мгновение испугалась, что, одержимый идеей уединения, Эмброуз запретил включать его в справочник. Однако номер нашелся, правда, под названием «Остров Корси», а не под его именем. Она набрала нужные цифры и услышала гудки. Потом трубку взяли, но никто не ответил. Корделии показалось, будто слышит чье-то дыхание, но она убедила себя, что это всего лишь игра воображения, и повторила: