— Когда он в Америку летит?

— Сегодня утром. — Полухин отвечал уже значительноувереннее — он вдруг понял, почему с него не снимают простыню. Если бы онихотели его убить, то наверняка не стали бы закрывать глаза. Какая разница, чтоименно он увидит, ведь у покойника все равно не будет возможности рассказать обэтом кому-либо. Следовательно, ворвавшиеся к нему люди были не киллерамиХорькова. Они бы просто не стали задавать столько вопросов. — Чего выхотите? — спросил он прямо.

— Нам нужен твой хозяин, его деньги и исчезнувшиеящики, — ответил Машков. — Когда он улетает?

— Утром, в половине девятого. В шесть я должен зайти кнему.

Дронго посмотрел на Машкова. Тот пожал плечами и тихо напомнил:

— У него есть оружие.

— Другого шанса не будет, — тихо ответил Дронго.

— Думаешь, поднять этого скота и подставить его кдверям?

— Нет, конечно. Ему нельзя доверять ни в коем случае.Мы его оставим здесь, а сами пройдем туда. Я объясню, что меня просили егоразбудить.

Полухин услышал их шепот и понял, что они совещаются.

— Не нужно меня трогать, ребята, — попросил он навсякий случай, — я еще много нужного сказать могу и против Хорькова в судевыступить, если хотите.

Он сделал окончательный вывод о том, откуда эти люди, итеперь уже лежал более спокойно.

— Останешься здесь, — строго сказал Машков, —а мы пока зайдем к твоему напарнику. Если пикнешь, я тебя лично порешу.

— Простыню сними, — попросил Полухин.

— Нет. Мы сейчас сделаем по-другому. Машков наклонилсяи завязал глаза Полухина полотенцем. Потом убрал простыню и негромко спросил:

— Как себя чувствуешь?

— Терпимо, — отозвался Полухин, — ничего, таклежать можно.

— Я вызову официанта из ресторана, — предложилДронго, — иначе Ревелли не откроет нам дверь.

— Правильно, — согласился Машков. Дронго подошел ктелефону и попросил принести чай. Когда через десять минут в комнату вошел уженемолодой официант, ему быстро заткнули рот, связали и уложили рядом сПолухиным. Его фирменная одежда не могла подойти широкоплечему Дронго. Машковуона тоже оказалась впритык, но он кое-как сумел влезть в нее.

— Пошли, — сказал Дронго, — но по-английскискажешь только одну-две фразы. Не перестарайся, иначе Ревелли все поймет.

— Он сейчас сонный и счастливый.

— Такой тип людей всегда настороже. Он ведь все времяносит с собой оружие, — возразил Дронго.

Они прошли к соседнему номеру. Снизу уже раздавался шум.Отель оживал. В половине седьмого утра начинался завтрак на первом этаже.Машков постучал в дверь. Почти сразу же уверенный голос спросил, что нужно.Машков ответил, что постоялец из соседнего номера заказал в номер люкс двазавтрака. Дверь резко открылась. Дронго даже не успел прыгнуть. Ревеллиподозрительно глядел на Машкова.

— Кто вы такой? — спросил он, и в этот моментполковник ударом ноги отбросил от себя сервиро-вочный столик и прыгнул наРевелли. Тот хотел уклониться, но было поздно — Машков схватил его за горло, иони упали на ковер. Когда через секунду в комнату ворвался Дронго, исходсхватки был предрешен. Еще через некоторое время Ревелли лежал в своей спальне,а Дронго и Машков потрошили его чемодан. Найденная сумма потрясла обоих.Ревелли имел при себе наличными почти полмиллиона долларов, разложенных всумке, чемодане, куртке, пиджаке.

— Где вы работаете? — спросил Дронго, наклоняясь кнему. — У вас очень хорошая зарплата.

— Иди ты… — огрызнулся Ревелли. Он решил, что этолибо грабители, либо люди Абделя.

— Ай, как некультурно. — Машков вынул пистолет изчемодана. Разговор шел на английском, который понимали все трое.

— Чего вам нужно? — приподнял голову Ревелли.

— Абдель, — сообщил Дронго, — нам нуженАбдель.

— Я такого не знаю, — быстро ответил Ревелли.

— Врешь, — убежденно сказал Дронго, — ты егознаешь. И знаешь, где его искать. Мне нужно знать, где он и где груз, которыйты ему продал.

— Какой груз?

— Не нужно блефовать. Все кончено, Ревелли. Нам нужнознать, где Абдель и где груз.

Итальянец молчал. Стать миллионером на одну ночь и всеголишиться. От этого можно было сойти с ума.

— Вот твой билет в Америку, — показал билетДронго, — вот твой паспорт. И твои полмиллиона. Я предлагаю тебе купитьвсе это. Ты рассказываешь нам про Абделя, а мы все возвращаем тебе. По-моему, ценаочень неплохая.

— Как я могу вам верить? — облизнул губыРевелли. — Вы же можете меня пристрелить после того, как я вам всерасскажу.

— Верно, можем. Но другого выхода у тебя все равно нет.Ты должен мне поверить на слово. Я тебе предлагаю паспорт, билет и деньги вобмен на информацию. Я ведь могу все забрать, пристрелить тебя и уйти. Новместо этого я предлагаю тебе сделку. Подумай сам. По-моему, условиянормальные. Ты ведь игрок, Ревелли, и должен уметь рисковать.

— Вы меня отпустите? — с сомнением спросилРевелли.

— Если хочешь, я покажу тебе наши документы, —предложил Дронго, — мы из Москвы. Нас не интересует ничего, кроме Абделя иего груза. Остальное нас просто не касается.

— Я так и подумал, — немного облегченно заявилитальянец. — Покажите ваши документы.

Машков достал свой российский паспорт, показал его Ревелли.

— Все верно, — удовлетворенно заявилитальянец. — Абдель был вчера в Сицилии. Он получил от нас товар ипогрузил его на свою яхту, которая находилась в порту Аугусты. Сейчас он уже,наверно, плывет в Алжир. А через два дня он будет во Франции.

— В день выборов, — быстро уточнил Дронго.

— Вы и про это знаете? — усмехнулсяРевелли. — Да, в день выборов он будет в Париже. Они хотят совместнымшантажом заставить Францию и Алжир отказаться от подведения итогов выборов, накоторых они наверняка проиграют, и признать законными выборы, которые ужесостоялись и на которых они победили.

— Париж никогда не пойдет на это, — быстро заявилМашков.

— Подождите, — прервал его Дронго,нахмурившись. — Ты сказал «Францию и Алжир», «шантажом». Разве у Абделяоба ящика?

Ревелли, поняв, что проговорился, молчал.

— Быстрее, Ревелли. Или ты хочешь, чтобыя назвал тебятвоим настоящим именем Конти?

— У них один ящик с грузом, — выдавил итальянец.

— Почему ты сказал «совместным шантажом»? Что этотакое? Только быстрее, у нас нет времени.

— Ну… они так считают… Они считают, что у них дваящика. А на самом деле у них один… Второй заряд не настоящий. Они думают, чтоон настоящий, — выдавил наконец Ревелли.