ее глаз и нежно поцеловал в губы. Анастасия вздрогнула, закрыла глаза и прижалась лбом к его лбу.

– С Хейлшемом вышел несчастный случай, – сказал Декстер. – Больше такого не повторится. Я тебе обещаю. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Анастасия сглотнула, вытерла глаза и кивнула.

– Ладно. Когда начинаем?

Декстер посмотрел на меня. Я не знал, что и думать. Что сказать. Я даже не был уверен, что вообще правильно понял, о чем они говорили, но, когда Декстер выпрямился, мне показалось, что он вот-вот снова раскроит мне череп.

– Через час, – сказал он. – Ребята знают. Остальных я сейчас впущу. Мы перекроем школу, после этого сюда никто не войдет и никто не выйдет.

Анастасия кивнула и сделала глубокий вдох.

– Что здесь происходит? – спросил я.

Декстер обернулся, на его лице играло задумчивое, даже печальное выражение.

– Я бы очень хотел тебе все спокойно объяснить. Привлечь тебя на мою сторону. Но на это уже нет времени.

Тень заволокла глаза Декстера, зрачки как будто пропали. У меня похолодела спина, когда он подошел ближе и опустился передо мной на колени.

– Декс, – предупредила Анастасия, но он отмахнулся.

– Мы друзья. Сейчас он меня ненавидит, но он имеет право знать, что здесь происходит. Я перед ним в долгу.

Борясь с головокружением и тошнотой, я заставлял себя продолжать дышать и оставаться в сознании.

– Я не ненавижу тебя, Декстер, – выдавил я и поднял взгляд.

– Пока нет… – Фраза повисла между нами, как предупреждение. Мускул на его подбородке дрогнул. – Помнишь вечер, когда мы разрисовали школу? – наконец спросил он. – Что мы тогда написали на стене?

– «Ешь богатых», – тихо сказал я.

Декс кивнул.

– Тогда мне просто нравилась идея, провокация, которая стояла за этим лозунгом. Самое то для таких придурков, как мой отец. Тогда это были просто слова. Но потом, когда они поймали нас, они просто скормили тебя волкам. Разрушили твою жизнь – и из-за чего? Из-за краски на стене. Просто потому, что у них была эта власть. Потом эти слова все не шли у меня из головы. Я начал разбираться, увидел, что такие сообщения оставляют по всему миру, и узнал, что за «Ешь богатых» стоит большая группа людей. Которые пытаются изменить этот мир к лучшему. Не просто картинки в соцсетях постят, а реально готовы что-то делать, выходят на улицы и воплощают то, для чего политика слишком коррумпирована, полиция слишком слаба, а люди слишком дорожат своим комфортом. «Ешь богатых» – это не просто лозунг. Это нечто гораздо большее. Это движение. Переворот, революция. В какой-то момент они обратили на меня внимание, и кое-кто в этой школе пригласил меня вступить в их ряды.

Прядь волос упала ему на лоб. Его глаза блестели, руки сжались в кулаки так сильно, что хрустнули костяшки пальцев.

– Тогда, в Нью-Йорке я был глупый, молодой, озлобленный. Кусаться хотелось, а цели не было. «Ешь богатых» дали мне цель. А главное, дали мне возможность реально что-то изменить.

– «Ешь богатых» убили моего отца. Это преступная группировка, – процедил я сквозь стиснутые зубы.

Взгляд Декстера помрачнел, и он отвернулся.

– Я знаю. Я же не говорю, что ошибок не бывает. Бывают. Смерть твоего отца стала одной из них. Я не смогу тебе передать, как мне было плохо, когда я услышал об этом. Я тогда хотел приехать к тебе, но… застрял здесь.

Он показал вокруг себя, и я не мог понять, имеет ли он в виду Англию, школу или всю ситуацию в целом.

– Черт возьми, Декс, ты ведь это не серьезно, – сказал я. – Сидишь здесь, в элитной школе для мажоров, и бредишь о какой-то справедливости. Ты живешь в воздушном замке, пока эти придурки в масках во имя справедливости хладнокровно ранят или даже убивают людей.

Плечи Декстера напряглись.

– Разве существует справедливость без жертв? Посмотри на эту школу, Кинг. Это просто квинтэссенция всего, что не так с этим миром. Эти дети – отпрыски людей, которые до сих пор считают США колонией, практически рабским трудом добывают алмазы в Африке и чуть не инцестом занимаются, лишь бы сохранить чистоту своей родословной. Они пожирают деньги и высирают их непереваренными. Верхушка в десять процентов, которая владеет более чем восьмьюдесятью процентами всех мировых активов, и все их наследнички находятся здесь. В «Бертоне». Да, взгляды «Ешь богатых» могут показаться радикальными, но мы сделаем все возможное, чтобы, наконец, исправить эту несправедливость.

– Ты – часть того, о чем сейчас так пренебрежительно говоришь. Черт возьми, Декс, ты президент совета! – крикнул я, чувствуя, как с каждым ударом сердца пульсация в голове становится все более приглушенной, а туман все плотнее сгущается вокруг моих мыслей. Оставаться в сознании было неимоверно трудно, но выхода нет. Мне нужно к Еве.

Декстер скривил лицо.

– Я никогда не был частью этого, Кинг. Я просто с умом разыграл свои карты.

– Чтобы сыграть Робин Гуда? – выпалил я. – Черт возьми, Декс! Я был там тогда. Еве было шестнадцать! Ничто, вообще ничто не может оправдать того, что тогда произошло. Мой отец умер, чтобы спасти ее, и ради чего?

– Ради начала! – рявкнул Декстер так внезапно, что я вздрогнул.

– И ты здесь ради этого начала? – спросил я, не в силах сдержать насмешку в своем голосе.

– Я здесь для того, чтобы собрать деньги. Всем в этом мире управляют деньги, а я здесь сижу просто на золотой жиле. Только протяни руки и загребай по полной. Я столько денег отмыл за последние два года – и все их отправил в «Ешь богатых». Ты даже не представляешь, чего мы уже достигли с их помощью. Каких перемен, Кинг. Я знаю, что ты думаешь обо всем этом, правда, но пока ты видишь только одну сторону медали. Это я тоже понимаю, поэтому и вынужден держать тебя здесь. Потому что не могу контролировать твои действия…

Он резко встал и подошел так близко, что кончики наших носов соприкоснулись.

– Мы с тобой всегда были лучшими друзья, и не без причины. Я знаю, что тогда Кинг думал так же, как и я, и знаю, что ты и сейчас думал бы так же, если бы только знал, на что мы способны. Я этого не планировал. Тебя здесь не должно было быть, и мне жаль, что приходится тебя здесь держать. Только я могу тебя защитить – от тебя же самого. С Евой ничего не случится, я тебе клянусь.

Мне так хотелось наорать на него, но уж слишком сильно раскалывалась голова.

– Что ты задумал? –