О, дорогой друг, этот вопрос бедности, благодаря которому так многие полны гордости и почти презрения по отношению ко мне, гораздо серьезнее, чем Вы думаете. Вы напишете из глубины Вашего сердца много прекрасного на эту тему, но Вы смотрите, как на мелочные, на мои размышления и заботы об этом – и Вы неправы. Вся задача ведь заключается в этом – в богатстве, в материальном обмене, в ценности вещей.

У меня сегодня сердце еще более уязвлено, чем обыкновенно. Сказать ли мне Вам, почему? Да, надо сказать Вам это, так как надо, чтобы Вы, как и я, знали, где наши друзья и где враги. Я был вчера в тюрьме Сент-Пелажи. Я, наконец, послал мою книжечку г. де Ламеннэ»...

Окончание этого письма, относящееся к аббату и мнимому или истинному осуждению им и книжечки, и всех писаний Леру, и Жорж Санд, и г-ж д’Агу и Марлиани, – словом, ту сплетню, которую Леру нашел нужным передать Жорж Санд, мы уже приводили выше.[330] Читатель видит теперь, кроме того, что письмо Жорж Санд к Ламеннэ, напечатанное в «Корреспонденции» под февралем 1841, и служащее ответом на письмо Ламеннэ к ней по поводу этой сплетни, относится к осени этого 1841 года.

Итак, в то время, как Жорж Санд находилась в затруднении относительно помещения своего романа «Ораc», Леру был в безвыходном материальном положении. Он рисковал остаться и без всякого заработка, и без возможности продолжать свою проповедь. Тогда-то Жорж Санд и задумала помочь ему и в том, и в другом отношении. Уже осенью, когда в Ногане гостила семья Виардо, Луи Виардо говорил Жорж Санд, что он с Леру обсуждал вопрос о том, что следовало бы им начать издавать свой журнал.

Теперь друзья решили приступить к этому делу, не откладывая, а Жорж Санд немедленно примкнула к ним, обещая поддержать журнал своим мощным пером, и предложила окрестить его «Revue Indépendante». Что именно она сама является крестной матерью нового журнала, явствует из следующих писем Леру и Луи Виардо:

«Госпоже Жорж Санд в Ноган, через Ла-Шатр.

Пятница, 15 октября, 1841 г.

Дорогой друг, я пишу вам наскоро.

Я только что окончил «Ораса», и в восхищении, в полном восхищении. Нужно ли что-либо исправить в нем, я не знаю. Когда только что прочел – нельзя думать об этом. Вы скажете на это, что ведь думал же Бюлоз. Я думаю, что он думал об этом еще прежде прочтения, по предчувствию и в силу магнетизма.

Кстати, о нем: ваш заголовок «Revue Indépendante» великолепен. Все, кому мы о нем говорили, совершенно одного мнения с нами. Я отлично знал, что вы будете его крестной матерью. Теперь надо победить или умереть!

Я дал в набор первый отдел первой части «Ораса», согласно с тем, как вы его разделили. Мы вам опять пошлем корректуру, если вы еще раз дадите себе труд перечитать ее, или если вам ее прочтут, в случае продолжающейся болезни ваших глаз. К чему эти болезни, надо все их заговорить!

Все, что вы мне говорите о своих горестях и заботах, огорчает меня, но не удивляет. Люди от природы не злы, но они близко подходят к злости. Их бедность, плод их дурной организации, которая в свою очередь является результатом их невежества, делает их и вполне злыми. Поступите так, как вы говорите, чтобы отомстить за все эти дрязги! Отомстите в лице г. де Монтескье, его еще мало знают, т. е. его жизнь, его личность, его истинный характер.

Но разве вы не скоро вернетесь? Вы обещали нам в конце месяца? Мне кажется, что этот конец месяца никогда не придет. Приезжайте же спаять, скрепить, усовершенствовать то, что Виардо и я набросали в проекте – «Независимое Обозрение».

Я забыл вам сказать, что я получил по почте посланный вами чек и чек на ту сумму, которую вы выпросили у нашего превосходного д-ра Ковьера за присланные мною ему книжечки. Прощайте.

Я пишу вам из конторы Revue Indépendante, среди разговоров десятка болтунов»...

Луи Виардо пишет ей почти то же:

Суббота, 16 октября 1841 г.

«Дорогая м-м Санд, вы действительно крестная мать нашего «Обозрения», которое называется Независимым. Типограф сделал сегодня заявление, чтобы у нас не украли и этого имени. Как я доволен, что посоветовался с вами об этом.

Леру, верно, уже написал вам все причины, вследствие которых мы будем обозрением ежемесячным, но это лишь временная форма и лишь для конца этого года, для №№ 1 ноября и 1 декабря. С 1 января мы будем выходить два раза в месяц, как и другие журналы, о чем мы теперь же объявляем в наших условиях подписки. Впрочем, мы этот вопрос обсудим и решим вместе, раз вы скоро возвращаетесь к нам. Мы будем готовы к 1-му. Постарайтесь, о постарайтесь быть здесь!

Сердечно преданный вам Л. Виардо.

Дружеский привет Шопену. Морис, верно, в дороге уже».

В конце письма от субботы 23 октября, тот же Виардо сообщает, что

«журнал продвигается. Усиленно печатают, и мы появимся между 1 и 5. Завтра появятся объявления в газетах, а подписка уже началась. Не храните же долее тайны, а, наоборот, старайтесь рекламировать, как вы, так и ваши друзья, чтобы завербовать нам все подписные элементы в Берри и в окрестных местах. Будьте покойны относительно ваших корректур. Я не говорю более «прощайте», а «до свидания».

Весь ваш Виардо.

Дружеский поклон доброму Шопену, Морису...[331]

Новый журнал сразу обратил на себя всеобщее внимание как блестящим составом редакции и сотрудников, так и тем «духом новизны», которым повеяло от первых номеров.[332] И в первых же книжках Revue Indépendante мы сразу встречаем целый ряд произведений Жорж Санд, которым, разумеется, не было бы места на страницах «засахаренного в приличиях» журнала Бюлоза.

Так, в № 1 появилась статья «О народных поэтах» и роман «Орас»; во 2-м и 3-м №№ – продолжение «Ораса» и статья «Ламартин-утопист», в 8-м – «Диалоги о поэзии пролетариев». Затем, в течение двух с небольшим лет (с ноября 1841 г. по март 1844 г.) – там появились: весной 1842 г., одновременно с окончанием «Ораса» – начало «Консуэло», которая тянулась по март 1843 г.; потом «Предисловие к полному собранию сочинений Жорж Санд» (для нового издания, выходившего у Перротена, это предисловие является в некотором роде кредо