— И потому Годой развязал обычную войну, рассчитывая на земное оружие и своих гоблинов?

— Да. Но после гибели Всадников, а она близка, Ройгу вырвется из Таяны, и остановить его будет трудно. Очень…

— Или невозможно? — прямо спросил Рене.

— Не знаю. — Эльф выдержал взгляд человека. — Если невозможно, мы это поймем. Но пока хоть кто-то из клана Лебедя жив, мы будем рядом с людьми. Нынешняя сила Ройгу зиждется на ритуалах, подобных тому, который мы застали здесь. Отнимаемые жизни, боль, страдание, унижение — все это перерабатывается в силу, ибо нет боевого волшебства разрушительнее созданного из преждевременной смерти. Воплощающийся каждое новолуние Ройгу питается этой силой и раз от разу становится сильнее. Он почти сравнялся с Всадниками, но, даже погибая, они его задержат не меньше, чем на месяц. Он должен будет залечить раны перед новым прыжком, а для этого ему понадобятся тысячи новых жертв. Я ответил на твой вопрос?

— Ответил. — Рене помолчал, задумчиво глядя перед собой. — Если Ройгу и его колдуны в Таяне, их можно застать врасплох. А колдуны смертны.

— Я согласен с тобой, — подтвердил Эмзар. — Это выход. Более того, выход единственный. Решено, мы пойдем вместе и посмотрим, так ли сильно это существо, как говорится в Пророчестве.

3

Эстель Оскора

Я смотрела на море из облюбованного мной узкого оконца. Мне нравилось это место и открывающийся с него вид, да и Рене, когда тот бывал в Идаконе, я часто встречала именно здесь. Видно, ему тоже полюбилась белая, похожая на затаившуюся кошку скала, в позеленевшее подножие которой бились самые высокие в бухте волны. Сегодняшний вечер был не из теплых, но уходить мне не хотелось. Я стояла, обхватив руками предплечья, и жалела об обрезанных косах, распустив которые можно обходиться без плаща.

На душе тоже было холодно, что после исчезновения Рене стало моим обычным состоянием. Я не верила, что он уехал в Гверганду, хоть это и выглядело правдоподобно. Даже такой невеликий стратег, как я, и тот сообразил: город-крепость в устье Адены — лучшее место для обороны от моего дражайшего родителя.

На аденском рубеже шла напряженная, спешная работа, которая не могла обойтись без Рене, я своими глазами видела, как он уезжал, я то и дело встречала людей, которые вчера и позавчера видели адмирала. Они не врали, а я не верила своим ушам, как и глазам и разуму.

Холод донимал все сильнее, но я упрямо не уходила, словно чего-то ждала. И дождалась. По-эльфийски изящная фигурка легко переступила через подоконник. Я с удивлением уставилась на незнакомца, в свою очередь тщательно изучавшего меня. Это был юноша-эльф, бледненький, с мягкими пепельными волосами, закутанный в простой серый плащ, в Убежище я таких не видела.

Огромные серебристые глаза, бескровные губы… Я поняла, что ошиблась, — это создание не могло быть эльфом, на которых Светозарные, или кто там их создавал, не пожалели самых чистых и ярких красок. Незнакомец был соткан из всех оттенков серого, хоть и обладал эльфийскими чертами и слегка раскосыми глазищами.

Моя порченая кровь тоже молчала — значит, к туманным тварям пришелец отношения не имел, равно как и к родичам Всадников. Оставалось надеяться, что он разговаривает, причем на языке, который я в состоянии понять. Так и оказалось. Существо великолепно владело арцийским, и оно меня знало!

— Благословение навеки от Стражей Горды, — голос юноши был приглушенным и каким-то простуженным, — помнишь ли ты, Дитя Осени, свой долг?

Я ошалело молчала. Судьба распорядилась так, что я родилась в месяц Волка точнехонько на рассвете, но это еще не повод называть меня Дитя Осени, так как в осень рождается едва ли не каждый третий — ведь месяц Звездного Вихря в Благодатных землях испокон века почитался месяцем свадеб.

— Помнишь ли ты свой долг, Дитя Осени? — настойчиво повторил серенький.

— Почему ты меня так назвал? — Мое удивление оказалось сильнее осторожности, вежливости и решимости слушать, а не говорить.

— Значит, не помнишь. — Пришелец печально покачал головой. — Госпожа Тахены так и думала, но попытаться следовало.

— Во имя Проклятого, — я вышла из себя и сама не поняла, как повторила любимую фразу капитана Герара, вполне приличествующую моряку, но не вдовствующей королеве, — чего я не помню?!

— Откуда я знаю? — пожал плечами мой серый собеседник. — Госпожа этого тоже не знает, но, когда в тебе заговорит кровь, ты вспомнишь. Кровь в тебе есть, но она спит.

— О чем ты? — Я терялась все больше.

— О памяти крови. — Он посмотрел на меня, как на слабоумную. — У людей и эльфов она слабенькая, хоть и постоянная, а вот кровь Омма помнит все, только просыпается лишь тогда, когда не может не проснуться.

— Раз она спит, поговорим о другом. — Я сдерживала себя из последних сил. — Кто ты? Откуда? Зачем пришел?

— Я Хозяин Дороги, меня еще называют Прашинко. — Юноша церемонно поклонился. — Меня прислала госпожа Тахены передать, что они направились к Явелле. Стражи Горды все еще слишком сильны для них!

— И что теперь делать? — глупо спросила я.

— Не знаю, — так же глупо ответил Хозяин Дороги, который состоял-таки в родстве с эльфами. Я вспомнила об этих существах — о них мне как-то рассказал Клэр. Прашинко помолчал и добавил: — Надо что-то делать. Где повелитель Эланда?

— Должен быть в Гверганде. — Я ответила и поняла, что верю в это не больше, чем в сказки о Звездном Старце.[26]

— Нет его там. — Прашинко передернул плечами, словно вспомнив о чем-то неприятном. — Я чуть там не вымок и никого не нашел. Его там нет. Есть чужой с его лицом, но это не он — ни знания, ни крови, ни Жана… браслета.

Так я и думала! Человек с глазами Эмзара не может не нести в себе эльфийской крови, а все эльфы рождаются магами. Рене что-то смыслит в колдовстве, во всяком случае, выдать за себя кого-то он смог! Потому-то и поверил моей сказке про амулет, что знал об эльфийской магии, но не знал ее пределов. Но если Рене выдал кого-то за себя, он мог выдать себя за… кого-то!

Шани! Шани, уведший «Серебряных» к таянской границе, даже не попрощавшись со мной. Он никогда бы так не поступил, не будь какого-то подвоха! Гардани адмирал верит, как себе, значит… значит, он дал графу свое лицо, а себе взял обличье Шандера. Ему что-то нужно во Внутреннем Эланде, а «они направились к Явелле!».

Я, видимо, переменилась в лице, потому что Прашинко робко спросил:

— Ты знаешь, где он?

— Да, — скрипнула зубами я, — он во Внутреннем Эланде!

— Но там же болота, — с отчаяньем выдохнул Хозяин Дороги, — я не могу там его искать! Только если знать точно!

Точно я не знала. Из Внутреннего Эланда в Таяну вела всего пара дорог, но тропинок было не счесть. Да и чем мог помочь этот Прашинко, даже найди он Рене? Советом? Предупреждением? Магией?