Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увилл и сам уже сталкивался с подобными проявлениями. Так, проезжая через одно довольно крупное селение с отрядом примерно в сотню человек, он остановился в местном трактире, чтобы пообедать. Несмотря на все заверения хозяина, что он с величайшей радостью накормит своего государя и его людей задаром, Увилл всё же всучил ему мешочек с серебром, благо деньги у него были.
За последнее время он штурмовал три замка, если, конечно, можно назвать штурмом то, что обитатели их сами отворяли ворота перед своим королём. Это, скорее, напоминало торжественный визит монарха, нанесённый своим верноподданным, которые встречают его при оружии на стенах в знак особого почёта. Так вот, цель подобных «штурмов» была одна — сбор дани. Каждый раз после этого пополнялась не только его мошна, но и численность его отрядов.
Так вот, Увилл задержался в селении почти на три часа. За это время он общался с находившимися в трактире людьми, слушал их просьбы и жалобы, рассказывал о своих планах воссоздать империю. И вдруг к нему подошла довольно молодая женщина, держащая в руках свёрток. Свёрток этот оказался младенцем, запелёнатым в какое-то грязное рубище.
Увы, младенец был болен. По всем признакам у него была алая лихорадка, или какая-то иная подобная напасть. Это было неудивительно — дети умирали куда чаще взрослых или даже стариков. Но, конечно, полностью привыкнуть к этому было невозможно. И уж, конечно, это никак не могло утешить несчастную мать.
— Прошу тебя, государь, — рухнув на колени перед Увиллом, взмолилась женщина. — Исцели моё дитя… Я похоронила уже четверых детей, и эта доченька — последняя, что у меня осталась. Не позволь ей уйти через Белый Мост!..
— Ты совсем сдурела что ль, Ерка? — рявкнул на неё трактирщик, видимо, хорошо знавший бедняжку. — Али государь тебе лекарь какой? Да ещё и заразу свою сюда притащила!..
— Тише, хозяин! — одёрнул его Увилл, который уже увидел возможность покрасоваться и породить новую легенду. — Зачем ты ругаешь бедную женщину? Разве не видишь, что она в отчаянии?
Трактирщик поспешно умолк и на всякий случай отправился приглядеть за жарким. Увилл же склонился над коленопреклонённой селянкой:
— Почему ты думаешь, что я могу исцелить твоё дитя?
— Ты послан Арионном, государь. Он смилостивился наконец над нами и прислал тебя. И он помогает нам через тебя. Я верую, государь, что ты можешь исцелить мою дочь…
— Я не знаю, моя госпожа, какой силой наделил меня Арионн. Я не знаю, исцелит ли он твою дочь через меня. Но я знаю одно — я обязательно попробую это сделать! И мы будем вместе молить Белого бога, чтобы он сотворил чудо!
В данный момент Увилл даже не думал о том, что способен заразиться от умирающего ребёнка. Он понимал лишь, что на него сейчас устремлены несколько десятков благоговейных взглядов. И что об этом потом будут рассказывать сотни, если не тысячи людей. Он торжественно откинул край хламиды, обнажив посинелый животик младенца, и возложил руки на сжигаемую лихорадкой сухую кожу.
— Именем Белого Единорога, Арионна Благословенного, я изгоняю хворь, прислужницу Чёрного Асса, из этого дитя! Пусть Арионн-Заступник, действуя через меня, исцелит невинного ребёнка и дарует ему долгую и счастливую жизнь!
Грубые неотёсанные мужики, которые ещё несколько минут назад развязно перешучивались и громко галдели, теперь, затаив дыхание и вытянув шеи, следили за королём. Когда Увилл отнял руки от ребёнка и вновь бережно укрыл его, мать разрыдалась от благодарности и счастья. Похоже, никто во всём мире сейчас не смог бы переубедить её в том, что человек, стоящей перед нею, есть само воплощение Арионна.
— Благодарю тебя, государь, — она крепко прижимала младенца к себе. — Ты не только исцелил мою дочь, но и благословил её! Благодарю!..
— Благодарю и тебя за твою веру, моя госпожа, — поклонился в ответ Увилл. — Я ото всей души надеюсь, что твоё дитя поправится!
С глазами, полными благодарных слёз, женщина покинула трактир. Какое-то время там продолжало царить полное молчание. Кажется, многие из присутствующих уже готовы были уверовать в нового бога-короля вслед за этой несчастной.
Когда Увилл со своими людьми уже уезжал из деревни, многие местные жители подходили и просили его благословения, словно какого-нибудь арионнитского жреца. И он благословлял каждого, для каждого находил слово.
— Я разговаривал с трактирщиком, — тихонько проговорил Гардон, когда они уже отъехали от деревни. — Через его трактир ежедневно проезжают десятки людей. Он всем будет рассказывать о том, как вы исцелили дитя.
— Хорошо, — кивнул в ответ Увилл.
***
Звон металла о металл, казалось, разносился на многие лиги вокруг. Он нарушал торжественную тишину вековечного леса, и создавалось впечатление, что звон этот слышен в самом Колионе. Каждый день бойцы «гвардии короля» тренировались во владении оружием, причём лишь новичкам, впервые бравшим меч в руки, доставались деревянные клинки. Едва лишь боец начинал держать меч не так, как ложку, ему вручали затупленный железный.
Кроме обращения с мечом, и даже прежде этого воинов обучали владеть пикой. Увилл полагал, что ударной силой его будущих врагов, скорее всего, станет дворянская конница, так что нужно было приучить людей бесстрашно встречать конный натиск.
Сам Увилл неплохо обращался с оружием, благо, Давин в своё время уделил этому немало внимания. Он весьма недурно бился на мечах, и ещё лучше стрелял из лука. Однако же он не упускал случая помахать клинком — это не только позволяло держать себя в тонусе, но и отлично мотивировало бойцов.
Каждый день в лагере появлялись новые люди. Их приводили местные охотники из окрестных деревень, куда, в свою очередь, добровольцы приходили по направлению вербовщиков, действовавших сейчас не только по всему Колиону, но и в окрестных доменах.
Довольно быстро в лагере сложилась какая-то особая атмосфера, обросшая собственными традициями и обычаями. Так с чьей-то лёгкой руки было решено, что Знак короля на руку новичка могут нанести лишь по рекомендации кого-то, уже имеющего на предплечье заветную корону. Это заставляло вновь прибывших стараться поскорее обзавестись знакомствами, и немало сплачивало людей, превращая их в некое братство.
Еды хватало на всех. Леса вокруг изобиловали дичью, небольшие речушки — притоки Алийи — давали рыбу. Также возвращающиеся отряды привозили зерно, часть из которого
