Меган тоже не ходила с нами в сквер. Как всякий австралиец, она наслаждалась жарой и к загару и солнечным ваннам относилась куда серьезнее, чем мы с Джедом. Люди, сидящие на траве, задрав юбки и брюки чуть выше колена, и считающие себя свободными и смелыми, вызывали у нее только насмешку. Она ходила в открытый бассейн и загорала там в одних плавках.

Ее презрение к Мередии стало еще сильнее, чем обычно.

— Слушай, Полин, — шипела она. — Если ты не прекратишь жаловаться на свои стертые ляжки, я покажу тебе свои загорелые соски.

— Мередия, жалуйся, жалуйся! — с энтузиазмом включался в этот разговор Джед.

Мередия бросала на него взгляд, полный горечи, и бурчала себе под нос:

— Меня зовут Мередия.

Меган этим летом буквально расцвела. Жара была ее стихией. На работу она носила обрезанные джинсы, и ее вины в том, что выглядела она как супермодель из мужского журнала, не было. Просто она была красавицей.

Но лично я была очень довольна тем, что родилась не в Австралии, а в холодной стране. Мне было бы очень неловко ходить на людях полуголой.

После обеденного перерыва мы все обычно ели мороженое, и даже Айвор иногда присоединялся к нам. Из-за необычно хорошей погоды в нашем противостоянии установилось временное перемирие (вспоминаются солдаты враждующих армий, на Рождество игравшие на нейтральной территории в футбол) Хотя наблюдать за тем, как Айвор обкусывает шоколад со своего эскимо, а потом слизывает красным языком оставшееся мороженое, было, мягко говоря, неприятно.

В конце концов Меган вызвали в отдел кадров, потому что туда поступила жалоба на ее непристойный внешний вид. Скорее всего, автором жалобы была какая-то женщина, поскольку мужская часть штата валом валила в наш офис под любым предлогом, лишь бы взглянуть на длинные смуглые бедра Меган.

Мередия пришла по этому поводу в восторг. Она надеялась, что Меган уволят. Но Меган вернулась в наш офис с загадочным и удовлетворенным выражением лица.

— Тебе потребуется наша помощь, чтобы собрать твои вещи? — осторожно предложила Мередия.

— Может быть, Розмари, может быть.

— А чему ты так радуешься? — спросила Мередия с подозрением. — И еще — меня зовут Мередия.

— Я переезжаю наверх. — Меган подчеркнула сказанное, указав пальцем на потолок.

Мередия опешила:

— Куда?

— На несколько этажей выше, — улыбнулась Меган улыбкой сфинкса.

— На сколько этажей выше? — спросила Мередия, едва не теряя сознание. — На один?

Меган покачала головой.

— На два?

Снова качание головой.

Мередия почти шепотом выговорила:

— На три?

И Меган, жестокая, жестокая Меган подождала несколько невыносимых секунд и только потом снова отрицательно покачала головой.

— Неужели… неужели на пятый этаж? — так и шлепнулась на стул бедная Мередия.

— Да, толстуха, я переезжаю на пятый этаж.

Оказалось, что Меган в своих самодельных шортах обратилась за помощью к одному из лысых рыхлых начальников, а именно к Фрэнку Эрскину, и он пообещал найти для нее позицию поблизости от себя.

— И что это может быть за позиция? — недоумевала Мередия. — Если только лежачая.

Новость распространилась по всему зданию, как вши по детскому саду, и весь штат был поражен этой историей о восхождении Меган. И все тоже начали мечтать о том, чтобы и их заметили в безликой толпе первого этажа и подняли на вершину жизни, то есть на пятый этаж. И заодно чтобы подняли зарплату, конечно же. Все ходили, вздыхали и говорили друг другу:

— Надо же, а я не верил в сказки.

Мередию это событие подкосило.

— Восемь лет я батрачила здесь, — стонала она, — восемь лет. А эта австралийская сучка только успела сойти с самолета, и на тебе. И ведь наверняка ее предки были ворами. Или даже проститутками…

И всякий раз, когда кто-нибудь говорил при ней: «Похоже, Меган идет наверх», Мередия тут же поясняла: «Это потому, что она не прочь лечь вниз, если вы понимаете, о чем я» — и неодобрительно поджимала губы в праведном негодовании.

Разумеется, эти предположения Мередии довольно быстро дошли до ушей Меган.

Взбешенная, с сузившимися глазами, Меган отвела Мередию в сторону. Я не знаю точно, что произошло между ними, но я видела, что Мередия вернулась бледная, а потом пару дней вела себя тише воды ниже травы. И с тех пор она при каждом удобном и неудобном случае энергично заявляла, что Меган получила повышение исключительно благодаря своим высоким профессиональным качествам.

Во всяком случае, на публике.

А после работы, когда жара немного спадала, меня встречал Гас, и мы проводили упоительные вечера в открытых кафе: пили холодное пиво, болтали и смеялись.

Иногда нас было много, иногда только двое: я и он. Но всегда нас окружали теплый воздух, звяканье бокалов, гул разговоров.

По вечерам солнце долго стояло в небе, не давая небу толком потемнеть. Просто на несколько часов синева становилась гуще, а потом снова наступал ослепительно яркий день.

Хорошая погода изменила народ: он тоже стал хорошим. Лондон наполняли веселые, дружелюбные люди — те же самые люди, которые уныло и угрюмо бродили по городу в остальное время года. Оттого, что теперь они могли до одиннадцати часов вечера сидеть на улице в одной футболке и не мерзнуть, их характер стал более мягким, почти средиземноморским.

Сидя в кафе этим летом, можно было сразу понять, кто из посетителей имел работу, а кто нет, и не только потому, что безработные никогда не угощали выпивкой других, а еще и потому, что они, безработные, щеголяли шикарным загаром.

И даже вечерами было слишком тепло для того, чтобы думать о еде, и только часам к одиннадцати мы лениво заходили в один из ресторанов с открытыми нараспашку окнами и дверями, где пили вино и притворялись, что мы за границей.

Ложась спать, мы не закрывали в спальне окно и укрывались одной простыней или вообще не укрывались, и все равно страдали от жары.

Трудно было даже представить себе, что значит холод. Однажды ночью мне было так жарко, что я, лежа в кровати, вылила на себя стакан воды, и это было очень приятно, а еще приятнее был последовавший со стороны Гаса порыв страсти.

И мне всегда было чем заняться. Жизнь превратилась в нескончаемую череду пикников, вечеринок и походов в бар. По крайней мере, такое у меня сложилось впечатление. Наверняка я несколько вечеров провела дома, сидя у телевизора, но эти вечера совершенно не отложились у меня в памяти.

Более того, у меня было не только много интересных дел, но также и много людей, с которыми можно было заняться этими делами. И это кроме Гаса, который проводил со мной все вечера без исключения. Тем летом у меня ни разу не возникало такой ситуации, когда мне хотелось пойти выпить, но не было компании.