Хедин вздрогнул, не веря своим ушам, закрутил головой, пытаясь в робком рассвете разглядеть ту, о которой говорил Вилхе. И наконец увидел хрупкую фигурку с короткими неприбранными волосами.

Сердце стукнуло так, что стало трудно дышать.

Пришла!

Простила!

Ждет!

Хедин спрыгнул с драконьей спины, не думая, что может переломать ноги на такой высоте, и ринулся сквозь почти сформированный строй к любимой. В секунду стали неважны все придуманные препятствия, оправдания и безнадежные мысли. Ана все поняла, снова поверила…

Пришла!

— Девочка моя!

Она бросилась ему на шею, целуя куда попало, а Хедин только судорожно сомкнул объятия, отпуская свою вину и отдаваясь ей со всей страстью — немного горькой, но оттого еще более пылкой.

— Прости! Как был недоумком, так и помру!

Ана вцепилась ему в куртку и заглянула в глаза.

— Только вместе со мной! — заявила она. — Так что имей в виду, если надумаешь какие- нибудь глупости.

Хедин выдохнул.

— С ума сошла! Даже думать не смей!

Но она промолчала. Ткнулась лбом ему в плечо и задышала тяжело, неровно, слишком понятно, чтобы остались хоть какие-то сомнения.

— Я тебя люблю! — наконец-то произнес эти слова Хедин и даже улыбнулся оттого, как легко стало у него на душе. — Слышишь?

— Слышу, — отозвалась Ана и нежно коснулась губами его шеи. — И буду верить. И ты обязательно вернешься. Я просто хотела, чтобы ты это знал.

— Спасибо! — Хедин поднял руками ее голову, поймал строгий взгляд, потом на мгновение ткнулся лбом в ее лоб. Ана еще закопалась пальцами ему в волосы, зачем-то взъерошила их и следом легонько оттолкнула.

— Иди, — разрешила она. — А то Вилхе задохнется от возмущения. Он и так уже, кажется, дар речи потерял.

— Так ему и надо! — усмехнулся Хедин. Еще секунду постоял рядом, словно запоминая любимое лицо, потом сжал висевший на поясе оберег и вернулся на свое место.

Титановый дракон взмахнул крыльями и взлетел, беря курс на восточные степи.

У Кайи уже несколько дней тянуло низ живота.

Неприятные ощущения появились в то самое утро, когда она проводила Вилхе в поход, и поначалу Кайя объясняла их именно своим беспокойством за мужа. Самым сложным для нее всегда был момент расставания, когда казалось, что все еще можно переиграть и нужно было заставить себя смириться с нынешним решением; потом же становилось проще, и Кайя надеялась, что боль уляжется хотя бы до момента битвы. Ведь в ближайшие полдекады с Вилхе не могло случиться никакого несчастья, а значит, и переживать ей покуда не о чем.

Однако боль лишь усиливалась, перекидывалась на поясницу, выматывала и неприятно пугала.

Кайя давно уже не испытывала подобных ощущений. С тех пор как в ее жизни появился Вилхе — по-настоящему появился, с его нежными чувствами, его заботой, его нуждой именно в ней, — боль не наведывалась к Кайе в гости, и, признаться, она предпочла бы и дальше существовать без нее. И вот надо же, та нагрянула в самый трудный момент, когда рядом не оказалось ни любимого мужа, ни папы, тоже отправившегося с объединенной армией в поход. Кайя не знала, с кем посоветоваться, тем более что жаловаться она не умела, привыкнув все свои проблемы решать самостоятельно, поэтому и нынче понадеялась справиться с неприятностями своими силами.

Поначалу она решила было, что переволновалась, собирая Вилхе в дальний путь, не спала ночь, устала, и просто дала себе возможность отдохнуть. Однако наутро лучше не стало. Кайя заподозрила женское, которое нынче непривычно запаздывало, и позволила себе еще день полениться, тем более что нынче была очередь мамы Вилхе помогать Айлин в пекарне.

Когда, однако, и новое утро не принесло облегчения, Кайю неожиданно озарило. Она, конечно, никогда не решилась бы заговорить на столь деликатную тему сама, но Беанна в силу характера всегда громко и очень свободно рассуждала об особенностях выбранного ими с мужем дела и не раз упоминала о непутевых девицах, не способных отличить беременность от несварения, перечисляя как раз те изменения, что сейчас находила в себе и Кайя.

Богини, неужели она могла… Неужели у них с Вилхе будет…

Неужели она обрадует мужа по возвращении самым желанным известием?!..

Это было бы лучшим подарком на свете!

Кайя на всякий случай пересчитала дни, припомнила еще некоторые особенности, на которые раньше не обращала внимания, и, почти уверенная в собственной правоте, в самом радужном настроении отправилась в пекарню.

Айлин тут же засекла ее непривычное возбуждение, но прямого вопроса не задала, только весь день ходила вокруг да около, то интересуясь, не тяжело ли Кайе работать, то подмечая, как неожиданно похорошела сестра, и всякий раз, видимо, ждала от нее в ответ открытия тайны. А что Кайя могла сказать, когда она и сама-то ничего толком не знала? Только надеялась, потому что представляла себе, как обрадуется такой новости и Вилхе, и всем сердцем желала вновь сделать своего любимого мужчину счастливым.

Кайя видела, как он мается в последнее время. Ему было тесно в четырех стенах, ему, как воздух, нужны были великие дел, он не мог жить без того, чтобы не приносить кому-нибудь пользу. И, наверное, не освободи боги всех пленных драконышей разом, он и сейчас бы организовывал новые вылеты, спасал крылатых ребят от жестоких хозяев, рисковал жизнью, но был бы этим счастлив. Или не вернись Хедин и останься Вилхе во главе Городской дружины, помогай он армелонцам в их неприятностях, обдумывай способы раскрытия совершенных преступлений, кидайся в самую гущу и выходи победителем — и это дело позволило бы Вилхе смириться с обыденностью. Но все пошло не так, и любимый Кайин мужчина засыхал от бездействия, не зная, что своими страданиями рвет ей душу и заставляет чувствовать себя виноватой.

Конечно, Кайя не могла быть помощницей в таком деле. Конечно, она прилагала все усилия, чтобы хоть как-то скрасить Вилхе скучные будни: устраивала дома маленькие праздники, придумывая несуществующие поводы; вытаскивала его гулять в неизведанные места; добывала нечитанные ранее книги; рассказывала об интересных случаях в пекарне — а покупатели всегда радовали их с Айлин самыми разнообразными историями, — но в душе понимала, что это все не то. Вилхе, конечно, ни разу не противился ее надоедливости, напротив, улыбался, соглашался, а порой и благодарил, на некоторое время воспревая духом. А потом снова маялся, стараясь скрыть от Кайи свои мучения, но она слишком любила его, чтобы не замечать их.

Но ребенок, ребенок наверняка позволит Вилхе найти новую цель в жизни! Вон как Дарре и Кедде носились со своими отпрысками: Кедде даже в поход отказался идти, лишь бы не разлучаться с сыном, и Кайя очень хотела думать, что и Вилхе обретет в отцовстве себя и позволит наконец Кайе почувствовать себя достойной его.