Лоб Леа покрылся испариной. Неужели это так? Или ее воспаленная фантазия слишком рано начала рисовать ей картинки измены? Тина, цветы и шампанское… Какое-то наваждение. То, что она сейчас себе напридумывала, не может быть правдой. Ричи придет и все объяснит…

Но что, если в электронном ежедневнике есть еще какие-то упоминания об этой загадочной Тине? Леа непременно должна их найти. Если Тина — коллега по работе или деловой партнер, тогда Леа не стоит беспокоиться. Все встанет на свои места. Если же нет… Об этом даже думать не хочется.

Но разве этично копаться в мужниных записях? Ведь ежедневник — вещь личная. Это, конечно, не дневник, но все равно… Леа зажала в руках маленький черный «наладонник» и мучительно пыталась решить, как остановить этот внезапно начавшийся кошмар. Сердце глухо билось внутри. Кровь все еще не отлила от щек. Успокоиться, только бы успокоиться… Если она будет ждать возвращения Ричи, то сойдет с ума. Нет, надо действовать сейчас. Потом она расскажет обо всем Ричи, и они вместе будут смеяться над ее глупостью. Но это будет потом, когда все кончится…

От компьютера, плотно прижатого к ладоням, на коже остались красные пятна. Но Леа не обратила на это внимания — слишком глухо стучало ее сердце, слишком назойливо вертелась в голове запись: Тина, цветы, шампанское. Леа закрыла глаза в надежде, что маленькая передышка даст ей возможность собраться с мыслями. Но эти слова — черные печатные буквы на тускло-зеленом фоне — тут же выросли перед ее внутренним взором. Они увеличились до невообразимых размеров, изгибались, прыгали и будто хохотали над ней: ТИНА, ЦВЕТЫ, ШАМПАНСКОЕ…

Леа в ужасе открыла глаза. Ричи она не дождется — не сможет дождаться. Выход один: как вор, как шпион рыться в его электронных записях. И искать, искать, искать… Леа пробежала глазами несколько строчек, потом еще несколько и еще. Ну вот. Она снова увидела имя Тины. «Встретиться с Тиной — ресторан «Олби». Восемь вечера». Господи! Это же тот самый вечер, когда Ричи уверял ее, что он загружен работой… И никак не может прийти раньше, даже несмотря на то что днем приезжает ее мать, Сара Блумин… Не может быть!

Леа закусила губу и мучительно всматривалась в запись, как будто та могла измениться на ее глазах. Может быть, все не так. Совсем не так, как она думает. Но как еще объяснить все эти совпадения? Если, конечно, так можно назвать записи, которые она обнаружила в электронном ежедневнике мужа…

Тонкая темная пелена, окутавшая мозг, наконец-то растворилась. Вместо того чтобы захлебнуться отчаянием или впасть в оцепенение, Леа внезапно обрела рассудочность и трезвость мысли. Она нашла в табличке последнюю запись о Тине и внимательно перечитала ее. Семь часов вечера, Ловик-авеню, семь. Если Леа возьмет себя в руки, заставит свое тело оторваться от кресла, а свои ноги — от пола, то она успеет приехать на Ловик-авеню ровно к семи часам. Дом номер семь и семь часов вечера… Какое замечательное совпадение… Леа нервно хихикнула, но тут же взяла себя в руки — сейчас не время для того, чтобы впадать в истерику.

Она сама удивлялась тому, как холодно и четко заработал ее мозг. Времени было не так уж много. Если она хочет увидеть… нет, неверно… если она хочет знать правду, то ей нужно спешить. Очень спешить…

Ричи лениво плюхнулся на мягкое сиденье машины. Тина звонила ему в половине шестого и выясняла, соизволит ли он приехать. Отлично! Тина Мэддон беспокоится о том, приедет он или нет — а это дорогого стоит. Раньше она не позволяла себе так «распускаться». Ведь по мнению большинства женщин, напоминать мужчине о том, что он должен приехать, — это дурной тон. Значит, Тина, ослепительная роковая красавица Тина, теперь полностью в его власти… Что ж, он это заслужил. Слишком долго он терпел все эти женские уловки: не могу, не хочу, не знаю… Сколько она пудрила ему мозги, прежде чем пригласить к себе? Два или три месяца? Впрочем, это уже не важно. Теперь Тина Мэддон заплатит ему сполна. И как заплатит!

Зажмурившись от сладострастного предвкушения, Ричи едва не забыл, что он за рулем. До чего же ему нравятся все эти игры… В них есть что-то особенное — это сладковато-притягательное, щемящее чувство, когда знаешь, что выйдешь победителем, но остается все-таки сомнение — вдруг не повезет… Какой-то легкий флер полуразгаданной загадки, полуоткрытой завесы… Чего никогда не бывает в браке — здесь все ясно с самого начала.

Правда, с Норой было не так уж и ясно… Но теперь это не имеет значения — все сложилось так, как он хотел. Впрочем, брак не предназначен для загадок и завес. Предельная простота, договоренность — вот что главное в этом немудреном единстве двоих…

Хотя… Какое уж там единство… Стряхнуть с себя эти мысли вот что ему сейчас не помешает. Ехать к Тине Мэддон и размышлять о браке — настоящее кощунство. Ричи усмехнулся. Расскажи он об этом кому-нибудь из своих приятелей — его бы просто засмеяли. Роскошная Тина Мэддон и брачные обеты — это просто несовместимо…

Ричи представил себе, какое выражение появится на лице у Огеста — одного из его коллег, когда он сообщит ему, что теперь и Тина Мэддон пополнила его коллекцию. Поначалу Огест, наверное, усомнится в том, что это правда. Но потом… Ричи невозможно не поверить — такой заядлый коллекционер женщин, как он, может заполучить любую. Если захочет…

А с чего все началось? До знакомства с Норой Ричи не слишком интересовался женщинами. Да, у него было много связей, но ни одна не была продолжительной. К тому же тогда он не был столь разборчив, да и о коллекции даже не думал. Странно, что именно так на него повлияла женитьба… Уже через два года запретный плод замаячил на горизонте. И какой плод! Правда, этот плод нельзя даже близко поставить с тем, к которому он едет сейчас…

Коллекцию открыла Эвелин… Эвелин… дай Бог памяти… Эвелин Доуз. Кажется, так ее звали. На эту Эвелин Ричи поспорил с Витом Беггли — самым большим скептиком в мире дельцов. Тогда на кону была крупная сделка, и Вит обещал отступиться от нее, если Ричи выиграет пари — завоюет Эвелин, жену одного из известных предпринимателей.

Казалось, Эвелин была неприступна. Она так искусно разыгрывала супружескую верность, борьбу чести и страсти… Но уже через месяц ее колебания стали пустым звуком, воспоминанием, погребенным под слоем вспыхнувшей страсти. Эвелин принадлежала ему… Несколько месяцев. А потом Ричи бросил ее и занялся сделкой, которая благодаря скептицизму Вита Беггли сама приплыла к нему в руки.

Что стало с Эвелин, он не знает. Она разыграла целую пьесу в трех частях — со слезами, депрессией и прочими женскими уловками. После этого они с мужем переехали в Висконсин или… Какая, в общем, разница. Ведь больше он никогда не виделся ни с Эвелин, ни с ее мужем…

После Эвелин Доуз Ричи понял: завоевывать роскошных женщин — что-то сродни призванию. Азарт, охота, огонь в крови, ожидание и — цель достигнута, а добыча содрогается в лапах. В его коллекции были не воспоминания, сотканные из тонких ароматов женщин, не прелести, чарующие глаз и будоражащие воображение, а лихой запал и чувство облегчения, оставшееся после этого запала…

Мысли Ричи Майера продолжали кружиться вокруг богатого тела Тины Мэддон. К самой Тине Ричи потерял интерес сразу же, как только услышал ее вопрос о том, приедет ли он сегодня. Конечно, ему немного льстило, что самая известная в городе бизнесвумен окажется в его объятиях. Но сколько их уже было? Скоро, пожалуй, он дойдет до сотни…