Несколько часов в «Вирджин» пролетели незаметно. Леа успела заказать еще два коктейля, а Пэтти — хорошенько захмелеть от выпитой текилы. Ее голубые глаза заволокло легкой дымкой, по которой Леа всегда безошибочно вычисляла то состояние, в котором Пэтти пора останавливать. Девушка действительно не умела пить — норма для нее была понятием зыбким, расплывчатым, и поэтому Пэтти никогда не могла остановиться вовремя. Уговорить ее оторваться от выпивки тоже было нелегким делом, но Леа это, как правило, удавалось. За исключением тех редких случаев, когда Пэтти наотрез отказывалась внимать голосу разума. Эти отказы влекли за собой массу неприятностей наутро, поэтому Пэтти знала по опыту — подруге лучше доверять в этом вопросе и сдаваться без боя.

Подхватив под ручку слегка покачивающуюся Пэтти, Леа попрощалась с Эдди и, выслушав несколько шуточек по поводу того, как забавно она выглядит с выпившей подругой, вышла из «Вирджин». Настроение было ни к черту. Посиделки с друзьями почему-то не вызвали у Леа того прилива чувств, который следовал за ними обычно. Осадок утренней тревоги по-прежнему колыхался где-то на дне души и, кажется, не собирался испаряться.

Леа оставила свой «фольксваген» на стоянке. Она не садилась за руль даже после глотка шампанского. Поймав такси, она посадила вперед Пэтти — чтобы ту не укачало на заднем сиденье, а сама села назад.

Пожилой таксист — худощавый мужчина с бесцветными ресницами — неодобрительно покосился на Пэтти. Но той было уже все равно. Она спокойно развалилась на переднем сиденье и, дыша текильным перегаром, объяснила водителю, куда нужно отвезти ее и Леа. Через несколько секунд глухое урчание мотора разрезало пыльную тишину улицы.

Леа тоскливо смотрела сквозь стекла машины на мелькающие дома, деревья, людей, идущих по своим делам. Сегодня ей не хотелось представлять, кто эти люди, зачем и куда они идут. Привычная игра не доставляла ей удовольствия. В голове Леа крутилась фраза, случайно (или не случайно) брошенная Эдди: «Ты стала страшной занудой. Неужели на твой характер повлиял этот скучный наряд?». До Леа словно только сейчас дошел смысл этих слов. Эдди хотел сказать, что она растворилась в своем костюме, в своем образе серой мышки. Она стала другой. Она совершенно изменилась. И виной тому не костюм, нет. А тот, кто уговорил ее измениться… Ричи. Виной всему именно Ричи.

Хотя может ли она винить во всем своего мужа? Ведь без ее молчаливого согласия ничего бы не произошло… Она постоянно соглашалась, постоянно уступала, уверенная в том, что именно так должна вести себя настоящая жена. Итог? Итог — она стала скучненькой серой мышкой, которой, кстати, совершенно не интересуется муж. Да, он, безусловно, любезен, участлив, вежлив. Но что, кроме этого, Ричи дает ей? Когда последний раз он спрашивал ее о том, что она думает, чувствует? Когда? Пожалуй, несколько лет назад. А как давно они уже не занимаются любовью? На этот вопрос Леа не хотелось отвечать даже самой себе. Нет, так продолжаться не может. Она должна поговорить с Ричи и выяснить, что он думает по этому поводу… И если Ричи снова будет отмалчиваться или отшучиваться… Что тогда? Леа не знала.

— Подруга, проснись! Я уже приехала. — На Леа смотрели дымно-голубые глаза Пэтти. Та была в приподнятом настроении, что не удивляло Леа — после нескольких порций текилы Пэтти всегда чувствовала себя на высоте. — Зайдешь ко мне? — Леа покачала головой. — Выпьем чаю или чего-нибудь покрепче, — рассмеялась Пэтти. — Ну же, Леа. Не будь занудой — твой Ричи переживет без тебя несколько часов.

Леа вздрогнула, как от удара. Второй раз за сегодняшний день ее называют занудой. И не кто-нибудь, а ее близкие друзья. Нет, разговор с Ричи нельзя откладывать. По крайней мере, он поможет ей разъяснить ситуацию. Он объяснит ей, что происходит. С ней, с ним, с их жизнью…

— Нет, Пэтти, — решительно отказалась Леа. — Я поеду домой. Мы ведь увидимся на днях?

Пэтти грустно кивнула. Огонек, подсвечивающий голубые глаза, погас. Леа было жаль разочаровывать подругу, но предстоящий разговор с Ричи был важнее их посиделок. Она улыбнулась и помахала Пэтти рукой.

— Не расстраивайся! Будет и на нашей улице праздник.

Леа вертела в руках «наладонник» и пыталась понять, как ей удалось включить это хитрое приспособление. Экран горел каким-то сумрачно-зеленым светом — кажется, так и должно быть. Осталось только понять, как он работает, и посмотреть, что в нем есть интересного. Леа подозревала, что Ричи вряд ли оценит ее старания. Ну и пусть! Она столько раз безрезультатно просила его объяснить, как работает это устройство, что сейчас совершенно не чувствовала себя виноватой. К тому же Ричи до сих пор не вернулся, а Леа хотелось хотя бы чем-то занять себя до его прихода.

Что ж, посмотрим… Леа набралась храбрости и нажала на какую-то кнопку. На зеленом экране загорелось несколько надписей. С чутьем, присущим человеку, ничего не понимающему в технике, но жаждущему в ней разобраться, Леа взяла черное пластиковое стило и ткнула в одну из них. Перед ней открылось что-то вроде таблички, в одной графе которой были перечислены даты, дни недели и время, а в другой — напечатаны короткие предложения.

Она пробежала по табличке ленивым взглядом — кажется, ничего интересного. Какие-то дела, встречи… По всей видимости, эта табличка — что-то вроде ежедневника. Леа собралась было вернуться к тем надписям, которые она увидела вначале, но вдруг ее взгляд остановился на странной записи. У Леа засосало под ложечкой. Что может означать надпись: «ТИНА. ЦВЕТЫ И ШАМПАНСКОЕ»? ЧТО?!

Пытаясь не обращать внимания на сердце, удары которого начали отдаваться где-то в области головного мозга, Леа заставила себя быть рассудительной. Если это ежедневник, в котором расписаны деловые встречи, значит, и неизвестная Тина — тоже деловой партнер. Только сколько Леа ни напрягала воображение, она не могла представить делового партнера, на встречу с которым берут цветы и шампанское. Может быть, это коллега Ричи, у которой день рождения? Какая-нибудь сорокалетняя женщина, отмечающая в фирме свой юбилей? Но Ричи никогда не упоминал о коллеге по имени Тина, и вчера даже не заикнулся о предстоящем празднике на работе. А ведь напротив этой записи стоит сегодняшняя дата… Может, он просто забыл? Ведь он и «наладонник» оставил дома…

Леа дотронулась руками до щек. Холодные подушечки пальцев тут же потеплели — от волнения кровь прилила к щекам, и они полыхали жарким огнем. Главное, не паниковать — мыслить нужно здраво и трезво. Но как? Тина, цветы и проклятое шампанское вытеснили все разумные мысли, которые Леа пыталась воскресить. Как будто какая-то тонкая темная пелена заволокла мозг, и ни одна мысль не могла сквозь нее проникнуть.

Тина, цветы и шампанское… Леа никогда не была ревнивой, и теперь ей не хотелось вступать в ряды тех одержимых страхом мужней измены жен, которые цепляются за все, что угодно, лишь бы доказать факт этой измены, пусть даже она свершилась только в их больном воображении. Но Ричи никогда не давал ей повода ревновать. Он не рассказывал с восхищением о знакомых женского пола, ни с кем не флиртовал… Хотя видела ли Леа хотя бы одну из этих знакомых? Нет. Потому что Ричи не считал эти встречи целесообразными. Как правило, он приглашал домой только мужчин — партнеров по бизнесу или подчиненных. И лишь изредка — семейные пары. Но что, если Ричи пытался оградить ее этим неведением, чтобы не вызывать подозрений?