– Сагалов поставил перед нами вполне конкретную задачу и приказал не рисоваться, – не дал договорить радисту Локис. – А мы уже и так на весь Кавказский хребет нашухарили. Это во-первых. Во-вторых, соваться в такие села без предварительных разведданных – верх безрассудства. Мы на территории собственной страны. Наделаем делов, а потом будем долго и нудно объяснять, почему перестреляли не боевиков, а мирных жителей.

– Но ведь так идти значительно короче, – не сдавался Саня. – А села, в конце концов, можно и обойти, не впервой…

Демидов молчал, продолжая недоверчиво всматриваться в изображение на мониторе. Купец слышал о том, что именно таким образом, через компьютер, отследили и ликвидировали Джохара Дудаева, когда тот разговаривал с кем-то по мобильному телефону, но относился к этому с недоверием, поскольку возможности спутниковой связи всегда оставались за гранью его понимания.

– Ладно, – наконец заговорил он, – завязывайте с трепом. Саня, ты говоришь, что есть более короткий путь? На карте можешь его показать?

– Ты, Леха, неисправим, – засмеялся Ефимов. – Я же тебе говорю, у нас есть навигатор…

– А когда я отчет для Туманова и Сагалова буду составлять, я твой навигатор к нему подошью? – не скрывал своего сарказма Демидов.

– Леша, – со вздохом проговорил Локис, – отчет ты составлять будешь на базе, там все и исправишь.

Ответить Купец не успел. Неподалеку от того места, где сидели разведчики, одна за другой взлетели две ракеты – сначала зеленая, а затем красная, а через две или три секунды послышались хлопки выстрелов.

– А вот это уже по наши души, – проговорил Володя, проследив за полетом ракет. – Километрах в десяти-двенадцати, не больше; скоро сюда пожалуют…

– Уходим, – скомандовал Демидов и первым устремился в лесные заросли.

Когда Рахматулла Закаев услышал мощный взрыв на окраине своего аула, он понял, что произошло, – остатки привезенной ему взрывчатки уничтожены. Прикрыв глаза, имам тихо выругался сквозь зубы. Из-за глупой случайности сорвалось начало большой акции против неверных, которую он готовил почти целый год. У него оставалось всего два выхода – либо начинать акцию, несмотря на то, что подготовка к ней еще не закончена, либо, бросив все и всех, уходить в горы, где у него для такого случая была заранее оборудована база. Но и в том и в другом случае надо было поймать сбежавших рабов и тех, кто их так дерзко освободил.

Закаев нисколько не сомневался в том, что посланные им в погоню люди, скорее всего, погибли при взрыве. Значит, надо снаряжать вторую группу. Те два человека, которые ворвались к нему во двор, – опытные вояки, но сейчас у них тяжелая обуза в виде шестерых истощенных рабов. С таким грузом далеко не уйдешь…

Рахматулла прошелся по двору, в котором всего несколько минут назад гремел скоротечный бой. То, что никто из сельчан не обратил внимания на выстрелы и не прибежал, его не удивило. Дисциплина в общине, которую он создал в Текели, железная и никто не посмел бы прийти в дом к имаму Рахматулле без зова. К тому же за домом Закаева был открытый тир, в котором часто упражнялись его боевики.

– Аслан, подойди сюда, – позвал он одного из своих сыновей. – Срочно собери людей и немедленно отправляйся с ними в лес. Никто из сбежавших отсюда свиней не должен уйти от вас. Выбирай только самых опытных бойцов. Эти двое опасны, их ты должен привести живыми. Сам знаешь, для чего…

Аслан молча кивнул головой и вышел на улицу. Через полчаса у дома Закаевых собралось человек двадцать пять бородатых вооруженных мужчин. Оглядев их, Рахматулла одобрительно хмыкнул. Аслан собрал самых лучших бойцов, прошедших подготовку в военных ваххабитских лагерях.

– Мой сын Аслан все объяснит вам по дороге, – приказал он. – Все должно быть закончено до завтрашнего утра. Идите!

Повернувшись к боевикам спиной, Рахматулла, сутулясь, вернулся во двор, где оставшиеся работники наводили порядок. Имам прошел мимо трупов, накрытых большим куском брезента, над которыми голосили выбравшиеся из подвала женщины, и недовольно поморщился. Убитые были его дальними родственниками, но проявлять свои чувства прилюдно он считал недостойным мужчины.

– Расул, – окликнул Рахматулла племянника, – отнесите трупы в подвал. В нарушение Корана мы не будем хоронить их сегодня. Сначала надо поймать тех, кто виновен в их смерти. Я закопаю их вместе с убитыми. В одной могиле! – Отдав еще кое-какие распоряжения, он вошел в дом, лег на кушетку и прикрыл глаза рукой.

…Перемены в размеренной жизни Рахматуллы Закаева совпали с началом Второй чеченской кампании. В прошлом врач-психиатр, он стал ваххабитом не по религиозным убеждениям, а исключительно ради денег, которые щедро платили ему заграничные хозяева. Правда, за это они требовали доказательств выполнения порученной его людям «работы», но это Закаева нисколько не пугало и не смущало. Он всегда считал себя человеком аккуратным и обязательным, и того же самого требовал от своих людей.

Зачем кому-то было надо, чтобы тайная война на Северном Кавказе продолжалась, Закаев никогда не интересовался. Его вообще не интересовала политика. Только деньги. Когда ваххабитские эмиссары назвали сумму, которую он мог бы получать, при условии, что создаст свое собственное мощное подполье, Закаев ни на минуту не задумывался. Он тут же уволился из психиатрической больницы и вернулся в родной аул Текели. Прекрасный специалист в своей профессии, к тому же хорошо знавший местные обычаи и нравы, Рахматулла довольно быстро создал религиозно-националистическую общину, в которую вошли все без исключения жители аула Текели. Тех, кого не увлекли идеи «духовной, нравственной и национальной чистоты», хитрый Закаев вогнал в большие долги. Кое-кого из представителей власти пришлось подкупить. От остальных не согласных с ним, а точнее, не угодных ему людей, Рахматулла избавился привычным способом – уничтожил.

Через год в той самой больнице, в которой он некогда работал, один за другим прогремели два мощных взрыва. Виновных не нашли.

Открыто о противодействии местной власти и федеральным войскам никто в закаевской общине не говорил, поэтому многие текельчане не догадывались, что работают на глубоко законспирированную террористическую организацию. Об этом знали только очень близкие к Закаеву люди, но даже они не представляли того размаха, с которым действовал Рахматулла. Как не знали и о весьма обширных связях, в том числе среди военных высокого ранга.

– Имам, – позвал кто-то Закаева. В дверном проеме стоял Магомед, один из его ближайших помощников. – Русские, которые приходили сюда, взорвали грузовик… Все наши люди погибли.

– И ты решил беспокоить меня, – недовольно проговорил Закаев, приподнимаясь на локте, – только ради того, чтобы сообщить о том, что я и без тебя знал? Лучше бы озаботился тем, как похоронить их до захода солнца и помочь их семьям.

– Вы придете на похороны, имам? – почтительно склонив голову, спросил Магомед.

– Обязательно, – ответил Рахматулла, поднимаясь с кушетки. – Люди должны видеть, что я скорблю вместе с ними и помню обо всех своих односельчанах. Это очень важно, если хочешь руководить… Впрочем, что я тебе объясняю? Ты все равно ничего не поймешь. Иди и делай то, что я тебе сказал.