– Лучше не бывает. Не считая тычков, пинков, поворотов, захватов и болей.

– Хочешь, чтобы я приехала и составила тебе компанию?

– Не сегодня, спасибо. Я уже в постели.

– Крепко спи, девочка. Наслаждайся этим, пока можешь.

Карла выгнула спину, чтобы немного ослабить боль. Встревоженная, она встала, вытащила из шкафа приготовленные вещи и сложила их в черный пластиковый пакет. Завтра она представит коллекцию «Ожидание» в Оксфам[3]и пожелает удачи тем, кто захочет ее носить.

Уже минула полночь, а Роберта все не было. Она задремала. Ее сны были сгустками боли. Проснувшись, она не могла вспомнить подробности, только неприятное ощущение. Теплая влага струилась по ее ногам. Она откинула одеяло и тяжело вздохнула, когда ее живот пронзил спазм боли. Воды не должны были отойти до самых родов. Ее малыш не был готов. Еще один спазм не заставил себя ждать, и Карла поняла, что не готова она, а не малыш.

Она сползла с кровати. Ночная сорочка прилипла к телу. Она поежилась, стащив ее. Потом открыла шкаф, достала юбку и майку. Ее вещи были упакованы. Все, что ей нужно, так это чтобы муж, пьяный или трезвый, был рядом с ней. Сначала она рассердилась на него, потом удивилась этому, потом запаниковала – ее обуревали эмоции.

Роберт дал ей номер пейджера, чтобы она звонила в случае крайней необходимости. Ответила Шарон. Ее резкий, властный голос звучал глухо. Орала музыка. Тяжелый рок. Шарон крикнула кому-то, чтобы сделали тише.

– Он сейчас не в самом лучшем состоянии. – Она сконфуженно хохотнула. – Собственно, он отрубился на диване.

– Тогда вылей на него ведро холодной воды! – заорала Карла. – И скажи ему, чтобы волок свою задницу в больницу, потому что его ребенок не будет ждать, пока он протрезвеет.

– Сообщение принято. – Шарон немного пришла в себя. – Я вызову «скорую». Тебе нужен полицейский эскорт?

Карла заставила себя дышать медленно в надежде, что боль пройдет.

– Это неплохая идея, – вздохнула она. – Но тебе лучше поторопиться.

Она подумала, не позвонить ли родителям, но потом отказалась от этой мысли. Отец справился бы с эмоциями, но она не хотела видеть, как у матери дрожат губы, как она размахивает руками и нервничает.

Приехала машина скорой помощи. Санитары шутили насчет дорожных малышей. Карла тяжело дышала. Она подумала, что им, наверное, будет не до смеха, когда они доберутся до больницы. Синие мигалки полицейской машины разгоняли тьму, за ней следовала карета скорой помощи, притормаживая на светофорах. Они ехали в клинику Вэлли Вью.

Боль нарастала, схватки следовали одна за другой. Роберт подъехал к роддому на такси в тот же момент, что и «скорая». Он рванулся к ней. Как Карла и ожидала, он был потрепан и небрит. И пытался говорить без запинок, чтобы убедить ее, что не пьян. Она рассмеялась и позволила ему помочь ей сесть в кресло-коляску. Их ребенок вот-вот должен был родиться. Она ощущала, как его головка ищет выход наружу.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, – бормотал Роберт, пока ее везли к больнице.

Она крепко сжала его руку, когда еще один спазм боли заставил ее глубоко вздохнуть. Акушерка сказала:

– Мужчина, останьтесь. Женщина, вы со мной. Мы отправляемся прямиком в родильную палату.

Роберт и Карла Гарднер (урожденная Келли) рады сообщить о рождении дочери Исобель Гиллиан 3 ноября 1993 года. Искренне благодарим персонал клиники Вэлли Вью за внимание и доброту, а также команду кареты скорой помощи – Никки Нортана и Деса Брогана за быстрое реагирование. Большое спасибо.

Лежа на кровати, Карла наблюдала за кусочком неба, который видела через окно. Из темно-синего он постепенно становился серым, пока наконец мир не наполнился белоснежным сиянием. Для нее начался новый день. Для нее и Исобель, которая спала рядом в кроватке. Прошло двадцать восемь часов с тех пор, как она родилась, а Карле было все труднее вспоминать мир, в котором ее дочери не существовало.

Раньше Роберт был самым важным человеком в жизни Карлы. Теперь его место заняла Исобель. Но между ними не будет никакой борьбы, никакого соревнования, ибо любовь так же бесконечна, как и потребность в ней.

Вчера медсестра Кленси, или просто Аманда, как она предпочитала, чтобы ее называли, показала Карле, как держать дочку и положила ее ей на руки.

– У Исобель отличный аппетит, – сообщила она. – Она точно знает, чего хочет. Я не думаю, что у вас возникнут трудности, когда вы покинете нас.

Внезапно слезы потекли по щекам Карлы. Послеродовая депрессия. Логичное объяснение того, почему молодые матери часто плачут и у них постоянно меняется настроение. Аманда знала, что надо делать.

– Вам не о чем беспокоиться, – сказала она и передала Карле коробку с бумажными салфетками. – Вы вполне в состоянии справиться с этой юной леди. Просто не позволяйте ей командовать вами.

Скоро должны были появиться фотографы, и это заставило Карлу собраться. Она достала косметичку и принялась за дело. Когда они вошли в палату, она уже сияла, готовая ко всему. Она взяла Исобель на руки и улыбнулась в камеру.

Исобель спала, ее не тревожили щелчки и вспышки фотоаппаратов, хотя вокруг только и слышалось: «Вот так, Карла… так… отлично… замечательно… еще раз… последний раз… последний раз».

– Неужели вы не сочувствуете женщине, которая не так давно родила? – наконец сурово заявила Аманда фотографам. – Убирайтесь отсюда, пока я не взялась за швабру и не надавала вам хорошенько.

Первые фотографии ребенка «Ожидания» появились в вечерних изданиях «Ивнинг геральд» и «Ивнинг пресс». Также их показали в утреннем выпуске новостей. Роберт ничего не сказал по этому поводу. Карла боялась, что он снова устроит скандал. Вероятно, так бы и случилось, если бы в палате постоянно не крутились люди. Она договорилась с мужем, что отныне они должны держать ребенка подальше от журналистов. Контракт с «Ожиданием» завершился, и Рейн уже подыскала ей замену.

Большая часть предыдущего дня прошла, как в тумане. Днем приехала ее семья с шампанским и подарками.

Джина Келли, ее невестка, должна была родить в январе и поэтому просила подробно рассказать, как все прошло.

– Расскажи мне, – потребовала она. – Кровавые моменты можешь опустить… по возможности.

– Это было так же легко, как свалиться с бревна на землю, – подытожила Карла шестичасовые напряженные роды.

Все, что она хотела помнить, – это момент воссоединения, когда ей на руки положили дочь, вымазанную в крови и слизи. У девочки было морщинистое личико старушки и тощие пальчики. Акушерка уверила ее, что пальцев по пять штук на руках и ногах. В этот момент Карла влюбилась. Она решила, что это воспоминание должно остаться с ней на всю жизнь.