— Так, и что же вы узнали, и что из этого следует?

— Узнал я то, что у вас очень хорошая урожайность столь дефицитных для зимнего времени овощей, и то, что объект этот новый и в планы пока не включенный.

Откуда он это узнал я даже не стал спрашивать. О нас и в газетах писали много раз, да и вообще в советском зазеркалье, когда планы выполняются, а в магазинах ничего, но у всех всё есть, такие как этот Соколов были, пожалуй, одними из главных людей в стране.

У таких как он, заведующих секций и баз, директоров магазинов и начальников отделов торговли всегда можно было всё «достать», знаковое слово для Советского Союза, то что простым смертным было недоступно.

Импортные шмотки, мебель, технику, детские игрушки. Ну, или как в случае с Соколовым, нежнейший балык, алкоголь, икру, мясо или овощи в декабре.

Такие вот Соколовы, играя в различные незаконные игры, могли за хорошее вознаграждение достать, что угодно, для тех кто мог принести им пользу конечно. Простому работяге, пусть даже и с деньгами, путь к ним был заказан.

— И у меня к вам есть предложение, товарищ Филатов, — так, если он хотя бы заикнется про серые схемы, я тут же позвоню нашему новому участковому.

Но Соколов был не дурак, не стоило ожидать, что он с незнакомым человеком станет что-то «мутить» с ходу. Так что его предложение было насквозь законным, но при этом очень выгодным.

— Я уверен, — продолжил он, — что вашим специалистам удастся и дальше повышать урожайность вашей чудо-теплицы, вы же над этим постоянно работаете, — про то откуда он и это знает, спрашивать тоже бесполезно, — и у вас наверняка получится сэкономить и площади, и ресурсы без угрозы для пока еще не составленного плана. Так вот, — улыбнулся он, приступая к сути, — вы можете их использовать для того, чтобы выращивать для нашего гастронома цветы. Гвоздики, если быть точным. Всё сделаем абсолютно законно, с подписанием всех необходимых бумаг. Вам и нам сплошная выгода.

— Гвоздики? — непонимающе переспросил я.

— Да, самые обыкновенные гвоздики, любимые цветы наших женщин. Уверен, что если вы согласитесь и, допустим, на восьмое марта у нас в магазине будут продаваться эти цветы, то очередь за ними будет стоять на улице. Да, это будет не на следующий год, как-никак гвоздика растет около полугода, но уж к первому сентябрю и далее в семьдесят втором мы уж точно сможем начать их продавать. Вам, — он как бы невзначай коснулся своего пуховика, вернее лейбла на нём, — это будет очень выгодно, — снова повторил он. А ведь предложение и правда очень интересное, и, если Соколов говорит что устроит всё по закону, то еще и выгодное и безопасное для моего колхоза. Сам-то он наверняка начнёт такие схемы с этими цветами проворачивать, что мама не балуй, они станут для него золотой антилопой. Подмазать кого надо, списать некондицию, еще что-то, того глядишь и лишняя тысяча-другая в его кармане и окажется. И так постоянно.

Мне не хотелось в этом участвовать, вот совсем. Такие как он и были одной из причин, почему страна в конце девяностых затрещала как лоскутное одеяло, а потом и вовсе исчезла. Но и отказывать причин нет. Ему, по большому счету, даже не стоило сюда ехать, всё можно было решить через управление торговли, где у этого товарища наверняка уже всё схвачено, абы кого не поставят директором Елисеевского, а он им станет через два года. Позвонит один ответственный товарищ другому, тот третьему, и вот уже моей теплице нарисовали план по гвоздикам, сейчас это возможно. И всё, никуда не денешься, придётся его выполнять.

Поэтому можно сделать вывод, что он приехал сюда специально, лично познакомиться со мной, наладить контакт и намекнуть на свою полезность не только для моего колхоза, но и для меня лично. Не зря же он так недвусмысленно показал на свой пуховик, «смотри мол, деревенщина, и завидуй».

Пока я всё это прокручивал у себя в голове, Соколов терпеливо ждал, отпивая маленькими глоточками чай с сахаром из принесенной Аллочкой чашки. Молчание несколько затянулось, и мне нужно было что-то ответить

— А в нашей стране вообще есть опыт выращивания цветов в теплицах, товарищ Соколов? Не хочется выставлять себя круглым дураком, когда я буду вносить это предложение на рассмотрение. Нам же ваши гвоздики в любом случае нужно будет включать в план. Сами понимаете.

— Честно сказать, я не знаю, товарищ Филатов. Мне пришла в голову эта идея, когда сын одного из моих продавцов показал мне статью в журнале «Наука и жизнь». Я же работник торговли, а не сельского хозяйства, это вам, товарищ Филатов, надо задавать такие вопросы, я же, считайте, внес рацпредложение.

— Думаю, что я обязательно подниму этот вопрос, когда мы будем составлять планы на следующую пятилетку. Спасибо за ваше предложение, товарищ Соколов. И, раз уж вы здесь, давайте я вам покажу нашу теплицу. Проведу экскурсию, скажем так.

Мне этого конечно делать не хотелось, но, когда мои люди узнают об этом московском госте, а они узнают, то никто не поймет, почему я не проявил должного гостеприимства.

Это для меня он вор, и очень хитрый притом, а для них уважаемый и полезный человек, с которым надо дружить. Тут уж хочешь не хочешь, а надо соответствовать.

Теплица Соколова впечатлила, за окном стоял гадкий до безобразий, промозглый и холодный ноябрь, но внутри было тепло, даже можно сказать жарко и очень светло от работавшего освещения, а в разбитой на зоны теплице росли овощи. Часть из которых уже вот-вот подойдет, а часть займет в свое время достойное место на новогоднем столе как у моих людей, так и у многих других.

Вручив напоследок Соколову зелень и свежие огурцы в качестве подарка я еще раз пообещал, что обязательно подумаю над его предложением, и мы расстались внешне вполне довольные друг другом.

Если бы я был обычным человеком этой эпохи то, вероятно, не раздумывая согласился бы на всё, что он мне предложит в будущем, но я-то не такой. Поэтому, когда придёт время, и я заведу нужные знакомства и войду в полную силу, можно будет попробовать расковырять этот гнойник, не дожидаясь середины восьмидесятых.

Из-за Соколова я, кстати, вспомнил и еще про