Йошуа был ошеломлен. Он, обладатель огромного жизненного опыта, знаток людей, читающий характер человека, как развернутый пергаментный свиток, так жестоко ошибся в выборе друга! Не мудрено предаться отчаянию.

“Вот когда зарезал, так зарезал! — терзал себя Йошуа, имея в виду, скорее всего, жребий, — старый дурак я! Выжил, глупый баран из ума!” И он продолжал в том же духе честить себя. Но имеет ли право вождь избранного народа столь отчаянно костить ставленника и надежду самого Господа, хотя бы ставленником этим являлся он сам? “И на старуху бывает проруха!” — нашел он, наконец, спасительные слова самоутешения.

Если новость произвела ошеломляющее действие на Йошуа, то как выразить чудовищность потрясения самого Ахана? У несчастного потемнело в глазах, голова пошла кругом. Лишился Ахан языка, да и вышибло ум наверняка. Он об одном способен был думать в страшные те минуты — об ужасе ожидающей его казни.

К Ахану подошла Рахав. Лицо ее выражало глубочайшее сочувствие. Казалось, она не верила в вердикт жребия. Она привычно погладила Ахана по щеке — ласково, тепло, сочувственно, пожалуй, даже с любовью.

“Молчи, мой милый, — промолвила Рахав, — я помогу тебе, спасу от беды. Не запирайся, прими вину, и твой Бог помилует тебя, и Йошуа пощадит, и будешь жить, и я стану тебе женою!”

Ахан пытался ответить, но язык не слушался его. Он мысленно повторил про себя горячие речи свои: “Командиры, товарищи? Теперь нет у меня никого! Для меня только ты есть на всем свете. Ты, Рахав — ты моя вера! Все, что ни есть у меня, все отдам за такую веру!” И слезы счастья заструились из подернутых туманом горя очей воина.

Рахав подала знак Йошуа зайти за пригорок, дабы никто не видал их и не слыхал разговора меж ними. “Вождь народный! — обратилась Рахав к нему, — будь благороден! Говори с Аханом незлобиво в последние часы его, хоть и огромен гнев твой на бессовестного вора. Ты силен, а сила не нуждается в брани. Не грубым словом, но мягкосердечием достучишься до совести. Я вняла лепету преступника — он винится и кается. Не казни гневными словами душу юноши, ибо телу его не миновать страшной казни!”

Йошуа внял добрым речам сострадания, да и вспомнил, что ведь еще совсем недавно он любил Ахана, дружил с ним, радел для него. “Друг мой, — обратился Йошуа к Ахану, — воздай честь Господу, Богу Исраэля, и сделай перед Ним признание, и сообщи мне, что ты совершил, не скрывай от меня!”

Онемевший Ахан не мог отвечать старшему товарищу, а только кивал в знак согласия. И подумал изобличенный, как права была Рахав, наставлявшая его не запираться. Огонек надежды на спасение загорелся в голове страдающего мученика. И пронзительно громко, чтобы слышали Небеса, сердцем своим вскричал Ахан: “Истинно согрешил я перед Господом, Богом Исраэля!”

Не только Небеса, но и народ услышал признание Ахана, и гул ропота поднялся над толпой. От скопища человеческого отделилась фигура и двинулась к Йошуа. То был Калев. Он обратился к вождю с такими словами: “Люди опасно взволнованы. Одна половина народа ярится на вора, другая — не верит, что любимец их согрешил. Требуются либо вещественные улики вины, либо косвенные доказательства невиновности!”

Выслушав речь Калева и признав ее справедливой, Йошуа отправил людей обследовать шатер Ахана. Посланцы вернулись не с пустыми руками. К ногам вождя легли прекрасный плащ шинарский, двести шекелей серебра и слиток золота весом в пятьдесят шекелей — все вещи из сокровищницы Господа. Тут не сдержался Йошуа и вскричал в сильном гневе: “Зачем, негодный Ахан, ты навел на нас беду? Наведет на тебя беду Господь в день этот!”

Итак, Ахан был разоблачен. Сомневающаяся половина народа поверила жребию, и гнев людской удвоился. Схватили, скрутили люди преступного Ахана, привели в открытое поле и стали вершить над ним жуткую казнь — побивали камнями, пока не умер. Вещи его: осла, овец, шатер и все, что у него — сожгли огнем. Украденное же из сокровищницы Господа немедленно возвратили Ему.

Правосудие свершилось. Всевышний положил гнев на милость и оттаял к своим избранникам. Иудейский народ облегченно вздохнул: “Теперь вернется к нам помощь Господня, и продолжим мы покорять Землю Обетованную!”

Немногими днями позже выяснилось, что Господь промолчал и не поставил на вид иудеям новое нарушение Его указа. Ведь Он велел сжечь огнем преступника, а разъяренная толпа побила его камнями, в то время как сожжению были подвергнуты только вещи злоумышленника. Йошуа расценил молчание Господа по этому поводу как проявление божественного одобрения. “Молчание не означает немоту. Об одном следует говорить, а о другом — молчать!” — рассудил Йошуа. В своем пророчестве он описал волнующие сии обстоятельства, ни на йоту не отступив от исторической правды.

Современный читатель навряд ли может оценить, который из двух видов казни — сожжение огнем или побитие камнями — эффективнее, тем более что не существует единого подхода к проблеме, да и критерии эффективности точно не определены. Возможно, с точки зрения казнимого, смерть на костре предпочтительнее. Зато побитие камнями дает прекрасный выход гневу народному. Вопрос требует дополнительного теоретического изучения и практической проверки выводов.

7

Иудеи, как всему миру известно, племя далеко не легковерное и не склонное к мистике. Вечная неприязнь народов и особое расположение Господа воспитали в их сердцах бдительный скептицизм. Исключением из правила явилось расследование после поражения в Ае. Фантастический триумф дознания и разоблачение вора в лице Ахана заставили даже самых отъявленных (за редким исключением) материалистов-скептиков поверить в мистически чудодейственную силу жребия.

Есть мнение, будто скептик есть мученик собственной проницательности. С другой стороны, следуя диалектике вещей, можно предположить, что энтузиаст — неизбежная жертва доверчивости. Набравшись терпения и дочитав до конца сию повесть, получим материал для размышления на этот предмет.

Безусловный и доказательный успех механического инструмента правосудия явил весьма значительное воспитательное действие на людей. В пытливых умах мудрецов рассеялись сомнения относительно абсолютного главенства причины в созданном Господом мире, где нет места случайности.

Наглядный пример — лучшее доказательство. Все воочию увидели, что жребий не есть раб случая, но действует он по Божьей воле, а она-то, как раз, и является причиной всего сущего и происходящего.

Коли уж речь зашла о позитивной воспитательной роли свершившегося события, то необходимо отметить благотворное влияние казни на сердца участников и зрителей этого справедливого акта возмездия. Не