— Больно нужно, тебе показалось.

Сказал я, и поморщился от такого замечания.

— Ты и сам знаешь, что у Кругловой неплохие статьи. Да, не всем по душе такие рубрики, но и у нее есть своя аудитория, причем немаленькая.

— Ну, все, замолкаю. Ты еще скажи, что она лучший журналист нашего журнала.

С издевкой, сказал я, рассматривая капли дождя скатывающиеся по стеклу.

— Надеюсь, ты мне после сегодняшнего интервью принесешь сенсацию на блюдечке с золотой каемочкой.

Я лишь усмехнулся, вспомнив вчерашний промах.

— Обязательно, когда я тебя подводил. Я могу быть свободен?

— Конечно.

Сказала Элла, а я с очередным приступом раздражения покинул ее кабинет. Жутко трещала голова и безумно хотелось кофе, поэтому мой путь лежал прямиком к кофемашине. Там же я обнаружил Круглову, крутящуюся возле техники. Она не смотрела в мою сторону, делая себе темный напиток. Видимо моя критика ей не по душе, но это ее личное дело.

— Через час встречаемся в холле гостиницы и уже без маскарада. И не забудь ничего…

— Без какого маскарада?

— Я имею ввиду, чтобы не было, как вчера….

Она непонимающе посмотрела на меня.

— Еще скажи, что это я виновата, что Красина приехала без жениха и мы сидели, как глупцы, в этой маскировке.

Произнесла она с прищуром в глазах.

— Нет, Круглова, это я сидел с маскировкой и работал, пока тебя угощали кофе. Ах, да я понял, это был первый раз, когда тебя позвали на кофе, так ты сломя голову помчалась, Конечно, понимаю таких как ты, не то, что на кофе не зовут, за километр обходят…

Не успел я договорить, как обжигающая боль пронзила мою щеку. А Круглова негодующе смотрела на меня с полным презрением и растирала свою руку.

Вика.

— Ты что, обалдела?

Прорычал Фирсов, растирая покрасневшую щеку. Моя рука горела огнем, а глаза наполнялись слезами после всего услышанного в свой адрес. Я смотрела на его взбешенное лицо с красной отметиной и пятилась назад, пока не уперлась спиной в дверь какого-то кабинета. Резко развернулась и быстрыми шагами чуть ли не побежала по коридору, оставив этого наглеца наедине с собой.

Уже второй день я, как на иголках. Сегодня всю ночь проплакала, свернувшись калачиком на неудобном кухонном диване, не понимая, как собственная мать может выставить меня за дверь. Спасибо огромное Даше за ее предложение присмотреть за квартирой брата. Если бы не она, я бы не знала, что мне делать и куда идти. Утром я позвонила Элле Викторовне и предупредила, что немного задержусь. Надо было отвезти Дашке вчерашний театральный реквизит.

— Даша, привет.

Сказала я подруге, вкатывая чемодан с реквизитом в одну из гримерок.

— Привет, Викуль, оставляй здесь, я потом разберу.

Ответила мне она, ища что-то в своей сумке.

— Значит так, я тебе написала адрес квартиры. И вот ключи, закрывай всегда на два замка. Дашка протянула мне связку ключей и листочек с написанным адресом. Я заулыбалась и обняла ее.

— А можно будет сегодня переехать? Я могу вечером после работы.

Спросила я с придыханием.

— Конечно, когда тебе удобно, тогда и переезжай. Чем раньше, тем лучше.

Сказала подруга и расплылась в улыбке, а потом добавила.

— Не буду пока лезть в душу с расспросами, потом сама расскажешь, но четыре месяца квартира в твоем распоряжении.

— Спасибо огромное.

Я еще раз обняла подругу и, попрощавшись, побежала на работу. Дождь лил, как из ведра, но ни на грамм не портил мое приподнятое настроение. Я уже была в предвкушении сегодняшнего переезда. В редакции было шумно, коллеги рьяно обсуждали статью наших конкурентов. Я решила не заострять внимание, а взяла со своего стола очередную написанную статью для моей рубрики и фотографии любимых пушистиков, и помчалась в кабинет Эллы Викторовны. Как оказалось, там уже вальяжно восседал Фирсов, расположившись на стуле, который явно для него был неудобным. Я быстрым шагом подошла к начальнице и протянула бумаги. Неожиданно для меня Фирсов подскочил со своего места и тоже стал разглядывать мои труды. Но ладно, если бы он просто разглядывал, так он стал критиковать их, говоря, что ничего не годится и намекая на то, что я полный бездарь и ничего не умею. Если бы не Элла Викторовна, он так и продолжал бы, выставлять меня нулем, а себя лучшим из лучших. Но к его сожалению и моему удивлению, меня похвалили. Я думала, его черные глаза почернеют еще больше, но не успела досмотреть этот спектакль до конца, как начальница со спокойной душой отпустила меня работать дальше. Зато потом, недовольный и раздраженный Фирсов увидел меня, готовящей кофе и не смог промолчать. И решил пройтись по моей личности и моей внешности, которая ему явно была неприятна. За, что и получил пощечину по своей смазливой физиономии…

Я фыркнула, вспоминая все его оскорбления, и снова уставилась в окно автобуса, на котором добиралась до гостиницы «Империал». Внутри меня все кипело, мне была очень неприятна эта ситуация, а нам с ним еще месяц работать… Дождь прекратился и я поправив на плече сумку с фотоаппаратом, вышла из автобуса. Знакомый холл фешенебельной гостиницы встречал тем же количеством людей и улыбающимися сотрудниками. Фирсова нигде не было видно, и я решила присесть на один из диванчиков в ожидании этого наглеца. Воспоминание о нем нахлынули с новой силой обиды и горечи, но взгрустнуть мне не удалось. Виновник моей грусти показался в холле. Фирсов уже успел переодеться и выглядел, как с иголочки в своем темно- синем костюме, белоснежной рубашке и лакированных туфлях. В руке он держал стильный кожаный портфель. Вырядился, как на прием к английской королеве, только без смокинга, с некоторым раздражением подумала я. Надеется Красину обаять, наивный… Я опустила глаза и посмотрела на свой наряд, особенно не порадовали меня мои, видавшие виды, ботиночки. Фирсов с презрением скользнул по мне глазами, не скрывая неприязни и пошел в сторону лифта. Я подскочила со своего места и направилась вслед за ним. В лифте он демонстративно смотрел в сторону, а я смогла разглядеть покраснение на его щеке от моей руки. Сам виноват, прошептала мне моя совесть, которая меня совершенно не грызла и я отвернулась в противоположную сторону.

Дверь в президентский гостиничный номер нам открыла улыбающаяся девушка и представилась Ольгой, администратором Илоны и любезно пригласила войти. Фирсов сверкал своей неотразимой улыбкой, и Ольга не отрывала от него глаз, а я стояла рядом, словно мебель, несчастное приложение к