плеч, прикрывая оголенную спину. Тонкая бледная кожа совсем не скрывала ее ребер и остальных костей в других частях тела. Она была такой хрупкой, что, казалось, стоит к ней прикоснуться, и она развалиться. Но это было не про нее. Несмотря на внешние данные, ее внутренний дух был тверд как сталь. Она не боялась отстаивать свое мнение, не стеснялась ходить передо мной обнаженной. Что я говорю? Эта девушка всего за несколько часов нашла крысу, которая прогрызала дно нашего семейного корабля.

Яда – не просто восемнадцатилетняя девочка. Она – идеал мечтаний. За весь этот день я понял одно: передо мной самодостаточная, уверенная и точно знающая, чего хочет, мудрая женщина. И именно это мне нравилось в ней, в новой версии жены.

– Спишь? – в комнату заходил тихо – боялся разбудить.

Мне никто не ответил. Тогда я прошел вглубь и зажег на столике свечку.

Каким же было мое удивление, когда вместо мирно спящей супруги, я обнаружил заправленную кровать. Обведя спальню взглядом, не нашел ничего и близко напоминавшее ее присутствие в этих покоях. Только нетронутый ужин красовался на краю стола.

– Агата, – позвал женщину.

Долго ждать не пришлось. Уже через пару минут в дверь постучались.

– Мой лорд, – служанка жены поклонилась. – Что-то стряслось?

– Это вы мне скажите. Почему я прихожу в свою комнату и не наблюдаю супруги?

– Мой лорд, девушка очень устала…

– Где она? – чуть повысил голос.

– Она не желает вас видеть, – выпалила та на одном дыхании.

– Ах, так значит, – протянул. – Причина?

– Она не объяснила, – трудно, когда люди отводят взгляд – никогда не знаешь, они говорят правду или нагло лгут?

– Пусть просыпается и идет ко мне. Негоже жене спать в другой кровати.

– Но…

– Выполнять!

– Как пожелаете, – женщина поклонилась и тут же скрылась за дверьми, чтоб через какое-то время вновь предстать передо мной.

– Ну?

– Она сказала, чтоб вы катились куда подальше со своими «я сказал», «я так захотел» и тому подобное. В общем, она уже спит.

– Так прям и сказала? – интересно, когда же я перестану удивляться?

– Не совсем. Она пока говорила, употребляла много неделикатных слов, которые воспитанной девушке должно быть стыдно произносить.

– Да? – теперь стали удивляться и брови.

– Да. Мой лорд, прошу вас не заставляйте меня повторять их. Это выше моих сил, – женщина начала теребить край своей юбки.

Какую же вы игру затеяли, женушка? Что же вами движет?

– Хорошо, – выдохнул. – Агата, вы свободны.

Кажется, только этого женщина и ждала. Она уже собралась закрыть за собой дверь, как я вновь окликнул ее:

– Агата, подождите.

– Да, мой лорд, – несмотря на то, что в комнате горела всего одна единственная свеча, я отчётливо разглядел, как дрожали ее плечи.

– Сегодня освободилось место экономки. Не хотели бы его занять?

– Почему я?

– Вы как никто подходите на эту должность. Вы лучше всех знаете этот замок, его прислуг. У вас теплые взаимоотношения со всеми в этих стенах. И моей супруге будет приятно видеть вас на этой должности. Ну что? Согласны?

– При всем уважении, мой лорд, я это делаю не ради вас, – и в этот момент Агата впервые посмотрела мне прямо в глаза.

– С завтрашнего дня приступайте, – кивнул и наконец-то отпустил женщину.

Оставшись в комнате один, быстро помылся, съел ужин. Вот только уснуть все никак не выходило. Сколько не поворачивался, все время чего-то не хватало. И лишь когда на улице стояла глубокая ночь, осознал, что не могу уснуть без манящих, прожигающих душу шоколадных глаз…

Роза

Новый день в чужом теле начался с ароматного чая с корисой, сдобными булочками и малиновым вареньем. Также на столике оказался серебряный поднос с картошкой, мясом в сливочном соусе и небольшие бутерброды с сыром и колбасой. М-м, все, как дома.

Подскочив с кровати, с первого раза попала голыми ступнями в мягкие синие тапочки, закуталась в махровый халат, тоже синего цвета, и уселась за стол, придвинув поближе тарелку с аппетитно пахнущей едой. Не в силах больше глазеть на всю эту красоту – слюнки уже подбежали, – направила в рот вилку с еще горячим завтраком.

Свежо сваренная картошка теплом распространялась по телу. Мясо наполняло мышцы и весь организм недостающей энергией. Хлеб восполнял силы. А сладковатый чай сделал мой день.

Когда же я полностью довольная и сытая сидела, опрокинувшись на спинку покрытого теплой тканью стула, в комнату без стука вошел муж. И не будь я такой счастливой и сытой, точно бы швырнула в него эдакий серебряный ножечек, как пару дней назад, когда ночь я решила провести в отдельной комнате, а утром меня ждал сюрприз в виде официально одетого лорда Гордона.

– Собирайся, ты переезжаешь, – с порога заявил мне муж.

– И тебе доброго утра, – не стала забывать о приличиях.

– Собирайся, – с нажимом повторил мужчина.

– Зачем? – положив в сторонку кухонные приборы, посмотрела на мужа. – С какой стати я должна переезжать?

– Ты моя жена.

– И что с того? По-твоему, я должна по одному твоему жесту делать все, что ты только пожелаешь?

– Да.

– Нет, дорогой, не дождешься. Я не твоя прислуга и уж точно не собачка, которой прикажи, и она тут же поспешит выполнить твое желание. Я свободная женщина, и я вправе делать все, что хочу. Хочу – живу в другой комнате. Хочу – гуляю по саду. Хочу – игнорирую тебя, – это ему не понравилось. Ух, как не понравилось. Вы бы видели эти жутко суженные зрачки, радужка которых стала синее обычного. Казалось, он вот-вот мог слететь с катушек и заморозить меня, как чуть не поступил с Алифией.

На удивление он промолчал. Где-то с минуты столбом стоял, что-то обдумывал, взвешивал все за и против, но в конечном итоге просто схватил меня и потащил к выходу.

– Вы что себе позволяете? – попыталась выдернуть руку. Но куда уж там. – Отпустите меня!

– Моя дорогая, вам кто-нибудь говорил, что вы обворожительно прекрасны, когда сопротивляетесь?

Что он сказал?

– Все ваши усилия вырваться из моих рук так возбуждают.

Он резко остановился. Развернулся ко мне лицом и притянул к себе. Такая резка смена его настроения мне не понравилась. Не нравились и его руки, сжимающие мои бедра. Каждая его ласка была груба, жестока. Он сжимал тонкую бледную кожу, оставляя на теле синие следы.

– Отпусти, – упираясь ладонями ему в груди, просила его. Меня трясло, но его это совсем не волновало. Он продолжал свои грубые и совсем ненужные мне ласки.

– Никогда, – его губы сминали кожу шеи, ключиц, груди, оставляя уродские засосы.