вздохнула, наблюдая за ним в свои зеркала. Закрыла глаза и поняла, что ее сердце бешено колотится. Лицо Монтгомери, его губы так близко к ее губам… «Больше никаких игр, мистер Грант. Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя». Уголок ее рта приподнялся в улыбке. «Лексус» Монтгомери остановился рядом с ней. Он опустил стекло.

— Я собираюсь свернуть на Пятнадцатую улицу.

Она небрежно вздернула подбородок и включила передачу.

— Показывай дорогу.

Монтгомери свернул на подъездную дорожку, и Лекси пристроилась за ним. Он выключил зажигание. Следующие несколько шагов должны были повернуть это дело в совершенно другом направлении.

Это было истинным желанием? Нелегко понять себя. Они могли бы просто выпить, немного поговорить, и она могла бы пойти домой. Легко. Она уже проходила по этому пути, с трудом прерывала служебный роман. Но прошло два одиноких года. Он услышал, как хлопнула дверца машины Лекси, и мельком увидел ее в зеркале заднего вида. Их взгляды бросали вызов друг другу. Он провел гостью в гостиную, включил свет и отрегулировал яркость, что создавало скорее настроение, чем освещение.

— Устраивайся поудобнее. Что ты предпочитаешь из напитков?

Он обошел барную стойку из вишневого дерева в форме подковы и открыл трехдверный шкаф, за которым виднелись ряды ликеров на верхних полках, импортные вина, сверкающие хрустальные бокалы и бокалы для вина. Лексингтон неторопливо подошла и села на один из высоких табуретов.

— Впечатляет, — сказала она, приподняв бровь. — В таком случае я возьму «Мартини».

— Итак, Париж. Париж? — спросил он со странной усмешкой.

Она слегка рассмеялась.

— Из Парижа нужно было убраться подальше и начать все сначала.

Он бросил кубики льда в стакан из чистого серебра, отмерил водку и яблочный ликер и встряхивал содержимое до тех пор, пока внешняя поверхность шейкера не заблестела от холода.

— Довольно сложный путь для новых начинаний. А как насчет вашего семейного бизнеса? Я думал, ты хочешь быть его частью.

Монтгомери перелил содержимое шейкера в бокал для «Мартини» на изящной ножке и поставил его перед Лекси, затем налил себе стакан бурбона. Обошел стол и сел рядом с ней. Она развернула свой стул лицом к нему и подняла бокал:

— Откровенность за откровенность.

Монтгомери откинул голову назад и рассмеялся. Его глаза медленно скользнули по ее лицу.

— Договорились. Ты первая.

— Итак, — медленно произнесла она. — Париж. Пришло время для перемен. Многое для меня закончилось здесь.

— Что, например? — «Был ли Габриэль Мартин одним из них?» — мелькнула мысль. — Ты же была частью успешного семейного бизнеса.

Она сделала глоток из бокала.

— Проходил открытый международный конкурс на проект реконструкции в Сен-Жерменан-Лей, — сказала она с идеальным французским акцентом. — У меня здесь не все было хорошо в личном плане, а семейный бизнес принадлежал моему отцу и брату, хоть я и числилась в руководстве.

Она вздохнула и пожала плечами:

— Я подала предложение и вошла в пятерку избранных. Предполагалось, что проект на шесть месяцев. Но я продлила свою рабочую визу, начала работать над небольшими проектами, затем над более крупными, завела связи и, наконец, открыла свой собственный бизнес.

— Впечатляет. Итак… подожди, у тебя есть свой бизнес в Париже, и что с ним происходит, пока ты здесь?

— У меня есть два замечательных помощника, которые придерживают ситуацию.

— Пока ты не вернешься.

Это было скорее утверждение, чем вопрос. В ответ Лекси допила свой напиток и отвела взгляд.

— Мой отец всегда считал, что бизнес должен быть передан сыну. Очевидно, что я не подхожу по этому параметру.

Они оба прыснули от смеха.

— Итак, когда эта работа закончится, тебя действительно ничто здесь не удержит. У тебя целая жизнь на другой стороне земного шара.

Она соскользнула с табурета и встала перед ним.

— Но сейчас я здесь.

Монтгомери медленно поднялся, посмотрел в ее глаза. Он слегка провел кончиком пальца по ее подбородку и увидел, как у нее перехватило дыхание и затрепетали ресницы.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — прохрипел он.

Лекси обняла его за плечи, потом обхватила ладонями затылок.

— Я сделаю это сама, — прошептала она, прежде чем попробовать его на вкус.

Он знал, когда целовал ее, что это будет особенным, но не настолько: кружение в животе, стук в венах. Монтгомери раздвинул ее губы движением языка и наслаждался ее вкусом, смешанным со сладостью «Мартини». Он обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Она приподнялась и прижалась к его возбужденному члену.

У него подогнулись колени. Он провел губами по ее шее. Потом опустился к глубокому вырезу шелковой белой блузки. Кончики ее пальцев впились в его руки. Ее груди вздымались, приглашая. Лекси застонала, когда его губы и язык воспользовались приглашением. Он обхватил ладонями ее груди и был ошеломлен, осознав, что между ним и ей не было ничего, кроме ее блузки. Монтгомери отступил назад. Он посмотрел ей в глаза, затем вниз, когда она медленно расстегнула блузку. У него перехватило дыхание.

— Боже, ты… невероятна.

Блузка упала на пол.

— Прикоснись ко мне, — прошептала она.

— Это все, чего ты хочешь? — Он покрывал поцелуями глубокую ложбинку между грудями.

— Это только начало, — сказала Лекси со вздохом, откидывая голову.

Крик Лекси был музыкой, и он двигался вниз к впадине ее живота. Он приподнял подол ее маленькой черной юбки, нашел резинку трусиков, снял их. Поиграл с мягкими волосами на ее лобке, скользнул пальцем по гладкой щели. Монтгомери усадил ее на табурет. Лекси села и томно раздвинула для него бедра, и он ласкал, пока гладкая кожа не заблестела, а крошечная жемчужина не затвердела, пульсируя.

— Не здесь, — выдавил он.

Взял ее за руку и повел в свою спальню наверху. Руки и рот исследовали каждый дюйм ее обнаженной кожи. Монтгомери стянул с себя рубашку и бросил ее на пол. Лекси ослабила ремень и расстегнула его. Его член торчал из ширинки. Она обхватила его пальцами, разминая и поглаживая. Он застонал от удовольствия, задрал ее юбку на бедра и повел Лекси к своей кровати. Она упала на матрас королевских размеров, и Монтгомери последовал за ней, прижимая ее к себе. Взял ее щеки ладонями и заглянул глубоко в глаза, ища любой намек на нерешительность, но не нашел ничего, кроме желания. Он нежно целовал ее, долго и глубоко, нуждаясь в том, чтобы замедлить все и насладиться этими первыми мгновениями. У нее явно давно не было секса.

Было ли это влечением к нему или просто назревшим желанием? Но когда он прикасался к ней, целовал, обнимал, вопросы и любые сомнения не имели значения.