— А сестрица твоя, когда придет? — спросил он.

— Поздно, у них, когда гости или дитя болеет, то они ее вообще ночевать оставляют.

— В отдельной комнате?

— Мамка, ты чего? На полу, рядом с колыбелькой. Там у них детей куча, все спят в одной комнате. Мамка с папкой спят отдельно, у них своя спальня. А еще есть столовая, она же, правда, кухня, но большая. Больше, чем наш дом. Они могут себе позволить няньку нанять.

— А старшие дети у них, чем занимаются?

— Родителям помогают, у них все работают. Там у них одни парни, а девка учится. Они её замуж для богатого готовят.

— Платят, наверно, копейки, — вздохнула Владка.

— Ну, хоть такая работа есть, еще и кормят тем, что сами едят, — деловито ответил Иванко, — Может, кто из еврейчиков на нашей Любавке женится. Хоть в достатке жить будет.

— Так она совсем еще ребенок.

— Мамка, титьки у нее уже расти начали, да и кровь раз в месяц уже идет, значит взрослая уже. Можно и замуж.

— Да ёкараный бабай, — выругался Влад, — Твою же налево. Какой нафиг замуж. Сколько ей?

— Двенадцать.

— Очупеть. Хоть бы лет шестнадцать ей было.

— В шешнадцать ее никто не возьмет, старой уже будет, — помотал башкой Иванко, — Сейчас самое время. Главное, чтобы ее батя не снасильничал, а то порченная она никому не нужной будет.

— Жесть, — больше никаких слов не нашлось у Влада, — В какое время, в какое место я попал?

Глава 8

Сплошная жесть

Суп сварился, и Влад начал искать, куда его налить. Тарелок он так и не нашел.

— Мамка, ты чего ищешь? — спросил пацаненок.

— Тарелки.

— А нет у нас тарелок, только одна миска батина. Ты туда еду наливаешь, все садятся и едят из нее. Вернее сначала жрет батя, а потом мы доедаем, что там, на дне останется.

— А если ничего не остается? — поразился Влад.

— Редко такое бывает, тогда в миску кипятка нальем, побултыхаем и хлебаем.

— Жесть, — это единственное слово, которым можно было описать всю окружающую действительность.

— Ты, кстати, ешь самая последняя, — заметил мальчишка.

— Значит, я работаю, готовлю, покупаю еду, рожаю детей, стираю, ублажаю мужа, убираюсь, и ем самая последняя?

— Ну, в общем да, — кивнул Иванко, — Если бы младшей была сестра, то она ела бы последней. Так как она старшая и почти невеста, то ее голодной оставлять нельзя. За нее могут и хороший выкуп дать. Я парень, будущей мужик, мне тоже нужно регулярно есть. А баб много, так батя говорит.

— Еще раз повторю — козел твой батя, — ответил Влад, — Это получается, он сидит, жрет, а все остальные смотрят?

— Ну, да, а что тут такого? Обычно он на дне жижку оставляет. Это еще у нас мало детей. В некоторых семьях младшие вообще ничего не получают, перебиваются корками.

— Так хлеб все же дается? — спросил Влад.

— Да, — кивнул мальчишка, — Но совсем немного, чтобы потом живот не болел.

— Нормальненько. Дети тут мрут, как мухи, видать.

— Мруть, так баба еще родит. Это ты, мать, только нас двоих выродила, потому что батя тебя лупит все время, а в других семьях постоянно баба беременной ходит. Батя говорит, что ты у нас убогая и больная.

— А ты, дурачок, все за ним повторяешь, — не выдержал Влад.

Он взял большую миску налил туда несколько половников супа и поставил на стол. Иванко придвинул миску к себе и запустил ложку.

— Бати нет, значит, я ем первый, я же мужик, а ты подождешь, — важно сказал мальчишка.

Тут же получил горячей поварешкой в лоб.

— Кто на пожрать заработал и приготовил, тот и мужик, — ответила Владка, выдав пацану кусок хлеба и устроившись рядом на стуле.

Миску поставил между ними.

— Ешь, и не выпендривайся.

Иванко потер лоб ручонкой, но возражать не стал, принялся наравне с матерью хлебать суп, да жевать свежий хлеб. Нашел кусочек мяса и придвинул его к матери.

— На, мамка, тебе мясо, ты заработала, — уважительно сказал он.

— Лопай, там еще есть, — кивнул Влад.

Заскрипела дверь и в дом ввалилась Любавка. На челюсти у девочки красовалась свежая ссадина.

— Бери ложку, и садись есть, — скомандовал Влад, — Вон там хлеб.

Девчонка кивнула, и устроилась рядышком, два раза ее не надо было приглашать.

— Мясо? — удивленно спросила она, выловив кусочек из миски.

Она хотела отдать его брату, но тот помотал головой.

— Там еще есть, всем хватит. Нам вообще мясо редко перепадает, только если после бати косточки поглодать. У него зубов мало, не все может обгрызть, нам остается немного, — пояснил Иванко, — А вот, чтобы вот так мясо плавало, не было никогда такого.

— Я уже понял, что жили вы, мягко говоря, фигово, — вздохнул Влад.

— Любавка, а тебя тоже с работы выгнали? — спросил мальчишка.

— Да. Ко мне начал Альберт приставать, завалил меня на кровать и полез под юбку. Я ему в переносицу съездила кулаком, а он мне в челюсть зарядил, а его толкнула, и он упал. Я убежала.

— Чего ты сопротивлялась? Может быть, тебя в жены взял, — деловито спросил Иванко.

— Ты его видел? Он же весь в прыщах, и ему тринадцать лет. Кто бы меня в жены взял. Ты же знаешь, они своих сыновей с четырнадцати лет женят. Да и вообще, не хочу я замуж. Не хочу, как мамка наша жить, — стукнула маленьким кулачком Любавка.

— Так, дети, дайте пожрать. Потом будем выяснять, кто и куда пойдет замуж и во сколько лет, — прикрикнул на них Влад.

Он сильно пожалел, что теперь он баба, а не мужик. Сейчас бы накостылял этому Альбертику, мама не горюй, вот только нельзя этого делать, могут и полицию вызвать и санитаров. А детей в таком мире одних нельзя оставить, тем более они потеряли работу.

Доедали суп уже молча. Иванко после обеда сгреб все крошки со стола, высыпал в миску, плеснул туда горячей воды, побултыхал по стенкам и вылил себе все в рот.

— Ты не наелся? — изумленно спросил его Влад.

— Наелси, — кивнул мальчишка.

— Тогда зачем вот так сделал?

— Так чего добру пропадать? — удивился паренек, — Еда не должна отправляться в помойное ведро.

Любавка сидела на топчане и рассматривала купленную ткань.

— Это тебе на платье или на сарафан, или на что там еще, — кивнул Влад, — Вон косынка еще лежит, тоже тебе.

— Ой, спасибо, мамка, — кинулась девчонка обниматься, — Как хорошо, что ты сошла с ума, а то бы все деньги бате отдала, а он бы пропил.

— Какой приятный комплимент, — расхохотался Влад, —