Начало июля 1775г. от Сошествия

Фаунтерра

- Очень плохо, - сказал Нави, когда осмотрел Итана.

Ни родители бедного секретаря, ни сам он не удивились словам Нави. Какое уж тут открытие? С одного взгляда ясно, насколько плохо дело. Однако Мира таила в душе надежду.

- Сударь, неужели вы не сможете вылечить Итана? Даже с помощью Предмета?..

- Вероятно, смогу… Шестьдесят семь процентов против тридцати трех... – голос был глух от скорби.

- Тогда в чем дело? Принимайтесь за работу!

- Ваше величество, мне требуется согласие пациента…

Нави повернулся к Итану, поежился, глядя на то, что теперь представляло собой лицо секретаря.

- Когда с вами сделали это?..

Итан уставился в стену. Как и прежде, он не решался говорить при Минерве. За все время Мира услышала от него три слова: «ваше», «величество» и «простите». Вместо Итана ответила мать:

- Господин лекарь, это случилось в начале мая. Сразу после бунта Подснежников.

- Я не лекарь, - покачал головой Нави. – Прошло два месяца. Кости успели срастись… в том положении, которое мы наблюдаем. Есть лишь один способ исправить дефекты: заново разрушить все и срастить правильно.

- Как вы сказали?..

- Это будет настоящей пыткой, - мрачно выдавил Нави. – Скальпель даст местную анестезию, но ее не хватит, чтобы заглушить такую боль. Кроме того, кости смещены, а значит, могут быть сдвинуты и нервы. Я буду задевать их в ходе операции, отчего боль усилится.

- Но вы же сможете, сударь! – воскликнула Мира. – Достаточно перетерпеть, чтобы снова стать здоровым!

- Все слишком запущено. Вероятность успеха – шестьдесят семь процентов.

Родители Итана не разбирались в математике. Отец переспросил, и Нави дал пояснение:

- Один шанс из трех, что я не смогу вернуть все, как было. Кроме того, есть примерно один шанс из восьми, что в ходе операции повредится крупный нервный узел, результатом может стать паралич лицевых мышц.

Отец и мать Итана размышляли недолго. Переглянулись, кивнули друг другу, и отец сказал:

- Ваше величество, мы очень благодарны, но не хотим снова причинять мучить Итана. Видят боги, он и так выстрадал достаточно.

- Но это может помочь! Сударь Нави применит Священный Предмет, Итан снова станет полностью здоровым!

-  Только два шанса из трех, ваше величество. А вытерпеть боль все равно придется, правильно, господин лекарь?

Гримаса на лице Нави была выразительнее слов. Мира воскликнула:

- Но это лишь несколько часов! Вытерпеть – и снова жить счастливо! Итан, прошу вас, соглашайтесь!

Он смотрел в сторону, прячась от Миры. По щеке его побежала слеза. Мать сказала:

- Ваше величество, умоляю, поймите нас. Итану пришлось так тяжело… Сначала мы боялись самого худшего. Казалось, он никогда уже не встанет с постели… Но лекари, которых присылали ваше величество и Ворон Короны, приложили все усилия. Благодаря вашей заботе сыночек снова начал говорить, кушать, спать по ночам… И главное – боль почти ушла! Бывает так, что за целый день нигде ни разу не стрельнет! Сыночек мой почти научился жить заново! Еще немного – и мы даже на улицу начнем выходить… А теперь этот господин предлагает заново вытерпеть всю ту же боль. А он ведь даже не лекарь, и очень молод… И сам же говорит, что может выйти паралич… Пощадите, ваше величество. Увольте.

- Поймите, это же для блага вашего сына! Я настаиваю!..

Нави возразил:

- Боюсь, настаивать вы не можете. Мне требуется согласие пациента.

Мира положила руку на плечо Итана. Он дернулся, сжался в комок. От мучительной, обжигающей жалости Мире захотелось плакать.

- Я прошу вас… Итан, дорогой, согласитесь же… Все пройдет отлично, я верю, поверьте же и вы! Немного страданий – и все будет как раньше!.. Как при дворе прошлой весною, вы помните?..

Итан закрыл лицо ладонью и затрясся в беззвучных рыданиях.

Мира вздрогнула, когда поняла: сейчас она причиняет ему не меньше страданий, чем трижды проклятые Лидские Волки. Каждый ее визит – не забота, а позор и унижение для Итана. За год она стала императрицей, он – жалким калекой. Если он все еще любит ее, что может быть хуже подобной встречи?

При каждом ее визите Итан прятал лицо, бормотал: «Простите, ваше величество» - и умолкал, и вместо него говорила мать, рассыпаясь в бесконечных благодарностях. А Мире так и не хватило чуткости, чтобы как-нибудь сгладить эту пропасть между ними. Она появлялась в ореоле дворцового блеска, с лазурным эскортом при искровых шпагах. Она звалась «вашим величеством», сверкала драгоценностями, благоухала парфюмом. И вечно говорила о том, чем может помочь. Лекари, снадобья, деньги, хорошая служба в будущем… Довольно обманывать себя: это ведь не было заботой. Утверждение своего величия – вот что это было. Я, мол, добрая владычица, беспокоюсь о каждом подданном… А еще – утешение собственной совести. Когда хотела пить ордж, не видя упрека в ваших глазах, я услала вас со двора и несколько месяцев не вспоминала. Но я – не бездушная мразь, как вы могли подумать! Видите, теперь, когда вам плохо, я так щедра на помощь! Даже вот Священный Предмет принесла…

Мира потеребила корсет, который как-то особенно сильно сдавил грудь. Спросила уже без надежды:

- Сударь, что вы решили?

- Ваше величество, простите… - выдавил Итан. – Я не стою таких хлопот… Не нужно, ваше величество…

Не нужно больше приходить, - вот что он имел в виду.

- Всего вам доброго, - сказала Мира и ушла, задыхаясь от стыда и скорби.

В карете она предпочла бы остаться одна, но Нави-то приехал с нею вместе, куда его теперь денешь? Он сидел в кабине напротив Миры, а рядом – капитан Шаттэрхенд, верный защитник императрицы. Капитан понимал, что Минерва никак не настроена на беседы, а вот Нави бестактно нарушил молчание:

- Ваше величество, кайр-казначей говорил, что сын его друга тяжело ранен. Если он согласится, я мог бы попытаться…

- Зачем? – бросила Мира.

- Чтобы вылечить… Я не медик, но с помощью скальпеля могу сделать больше, чем ваши лекари. Быть может, мне удастся…

- Я имею в виду – зачем вам его лечить? Сорок Два для вас никто, чужой человек. Хотите выслужиться передо мною? Право, не стоит! Уже попытались – ничего хорошего не вышло!

Нави покраснел, словно юная девица.

- Как – зачем?.. Он же страдает…

- Итан тоже страдает. Много вы сделали для него?!

- Я