А я показывал потенциальным покупателям свою квартиру и жил уже и мыслями и одной ногой в Латвии.

Но вот случился как-то непредвиденный казус.

Не пришла Сарима. Вроде договорились, а к назначенному часу моя «скорая помощь» не подоспела. А я уже настроился. Душик принял, широкую свою кроватку расстелил, приготовил. И тут облом.

Я стал названивать Ирке. Но она почему-то не брала трубку. Звонил до мозолей на пальцах – всё впустую.

Вот тебе, братцы, и Шерлок Холмс, «Пёстрая лента».

У змеи, когда яд накапливается, она непременно его должна в кого-нибудь впрыснуть. Ползает, не находит себе места, пока не воткнёт своё жало в того, кто на пути попадётся.

А у меня с утра был категорический «стояк». В ожидании Саримки бегал по комнате, старался себя отвлечь от мыслей о женщинах. Немного помог телевизор. Включил Первый канал, новости. На какое-то время его хватило. Отвлёк. Но Саримка не пришла, Ирка тоже. Не ложиться же в приготовленную кровать с правой рукой!..

Леся…

Малолетка же…

Но «стояк» нашёптывал иные мысли.

Во-первых – она уже не малолетка, ей восемнадцать.

Целуй её везде, взрослая уже.

Во-вторых – я Лесе нравлюсь, и она уже практически готова.

И – в третьих – если не я, то уж кто-нибудь другой обязательно.

Невинность не такое уже сокровище, которое нужно сохранять всю жизнь.

И – я набрал номер мобильного Леси.

Я, конечно, не стал говорить, что, мол, – приходи, у меня тут кровать остывает. Это девушку могло неприятно царапнуть.

Я сказал, что нужно доделать очередной фильм, а, как раз у Леси есть несколько кадров, которые мне весьма необходимы.

Леся, пожалуйста, если не трудно, скачай на флешку, занеси…

Целоваться мы начали уже в передней. Когда Леся, ещё у дверей, стала раскрывать свою сумочку и как-то невпопад искать в ней флешку.

Целовался я губами, а в это время мои руки исполняли необходимый аккомпанемент. Погладил, потрогал груди, полез под короткую юбочку. А там меня уже ждали. Трусики Леси уже успели увлажниться. Наверное, процесс пошёл ещё по дороге ко мне на «монтаж».

Я чуть присел и, обхвативши под юбочкой голые Лесины ноги, поднял её и понёс к кровати.

Сумочка и флэшка остались в передней.

Уже совсем голенькая, уже прижатая к постели моим жадным, голым волосатым телом, Леся прошептала мне на ухо: – Не губи меня!..

Ага, «девочку в деве щадя с объяснением юноша медлил…», а потом «через семьдесят лет плюнула старцу в лицо»…

Нетушки!.. Ножки раздвинуты. Обильная смазка настаивает на безотлагательной интервенции. Осталось только…

Нет… через семьдесят лет ты, Леся, в лицо мне не плюнешь!..

– Что? Больно? Нет?…

Но по лицу Леси видно, что всё-таки больно.

И она просит, чтобы я губил её осторожно.

– Ой, мы всю простыню испачкали! – ахнула Леся, когда всё, наконец, свершилось.

Но сразу мы просто полежали рядом, отдыхая, и держа друг друга за руки. И мы ни о чём не говорили. Леся была переполнена впечатлениями. Я, наконец, успокоился, выплеснув свой животворящий яд. На Лесин живот. Хотя нужно было бы внутрь. Хотя бы в рот.

Но это уже не сегодня. Думаю, через недельку уже договоримся.

Потом Леся собралась сбегать в ванную и вдруг обнаружила этот кровавый постельный праздник нашей первой брачной ночи.

Конечно, был ещё день. Но понятие «первый брачный день» ещё у нас не прижилось, хотя в быт уже вошло достаточно прочно.

– Ой, мы простыню испачкали! И из ванной Леся уже выбежала с чашкой, тряпочкой, стиральным порошком: – Нужно сразу застирать, пока свежее!..

Я тоже пошёл в душ.

Когда вышел – увидел стройную голую Лесину фигурку. Она стояла перед низкой кроватью на коленях, красиво прогнувшись, и затирала бурые пятнышки, которые просочились на матрац.

Я зашёл сзади, положил ладони на прекрасные Лесины половинки. Она остановилась, держа в руке тряпочку, замерла…

Наверное, возникли у неё определённые предчувствия…

Я осторожно подразнил её сзади… А потом, под тихие «ах!» и стон опять проник в неё медленно, с усилием, до конца, до самой упругой сердцевинки женского царства…

Туговато было. Но горячие и скользкие окружающие обстоятельства делали процесс весьма приятным, дополнительно возбуждающим.

Это не Ирка и не Саримка. У них эти места уже обжиты интенсивно и по-всякому.

Так, что иногда можно и потеряться…

*************************************************

Ну, и с этого дня пошло-поехало.

Чуть ли не каждый день мы стали встречаться с Лесей и, конечно, никакими монтажами мы с ней больше не занимались. Нам было некогда.

Эти девственницы так легко обучаемы…

Леся доверяла мне во всём безоговорочно, и потому у меня получалось воплотить с ней в жизнь свои самые головокружительные фантазии.

Это Ирка или Саримка могли вдруг закочевряжится: – так, мол, не буду, а так никто не делает, это извращение.

Леся же не знала, делают так или не делают? Я был старше, опытный. Значит, знал, как нужно правильно.

Тут нужно заметить, что в основе моих самых смелых экспериментов лежала жёсткая установка: думай не о себе, а о девушке. И, если изобретаешь что-то новенькое, то, прежде всего, это не для себя, а для неё.

Это же такой бумеранг – чем больше доставишь девушке приятности, тем большим счастьем это для тебя обернётся.

И оно оборачивалось.

Многое, да, очень многое приводило меня в восторг от ласк девчонки, которая совсем недавно, на моих глазах, стала взрослой.

Как мне кажется, Леся ещё параллельно и тщательно штудировала теорию. Благо Интернет для этого предоставлял неограниченные возможности. И читай, про что хочешь и смотри. А Леся ещё и отличницей в школе была. Привыкла всё знать на «отлично».

Чем выше у девушки интеллект, тем с ней интересней секс.

Ах! Какой замечательный интеллект был у моей Леси!

Ну, ладно. Хорошо мне было с Лесей, но не настолько, чтобы отношения с ней заслонили от меня весь остальной мир.

Для Леси как-то всё было просто. Она ни о чём меня особо не расспрашивала. Но многое казалось ей определённым и ясным по умолчанию.

Раз у нас произошло такое знаковое, эпохальное событие, как кровать, раз у нас с каждым днём всё интереснее и разнообразнее – значит всё у нас уже расписано до самой смерти, которая только одна разлучит нас.