chitay-knigi.com » Научная фантастика » Время грозы - Юрий Райн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 83
Перейти на страницу:
хранит, как святыню. Как туринскую плащаницу. И — внимание, профессор! — чуть гроза, облачается в это, прости меня, merde, хватает флакон своего, не могу выразиться иначе, пойла и бежит куда-то. Выясняется: бежит не куда-то, а в Природный Парк. Скачет там по деревьям — я сам видел однажды, грешен, любопытство разобрало, — пьет эту свою «Плиску» прямо из флакона. Должен сказать, Николаша, впе­чатление сильное! И молит Бога, громко, криком, даже не молит, а требует, послать мол­нию, дабы перебросила его в некий параллельный мир, представь!

Бармен перевел дух. Профессор молчал.

— И последнее, — сказал Федор. — Он в темноте светится. Вот тебе крест, — Устинов размашисто перекрестился. — Это достоверно. Светится не ярко, но при желании разгля­деть можно. Желтоватое свечение такое, мягкое. Он, правда, темноты избегает, но мне как-то раз довелось лицезреть… Страх Божий.

— А обследовать на этот предмет?

— Да что ты, Николаша! — удивился бармен. — У нас, слава Богу, свободная страна. Как же можно, если он не хочет?

— Молния, говоришь? — протянул Румянцев. — Светится? Мда… Пожалуй, я с ним действительно поговорю. Веришь ли, Федюня, самое захватывающее — это не свернутые пространства, а люди, способные пространство свертывать. И развертывать.

— Ничего не понял, — сердито ответил Федор. — Иди, он осторожен, но общение лю­бит. Ты ему понравишься. А мне уж недосуг — шесть часов, через минуту конторские пой­дут. Да вот же… Доброго вечера, сударь! Один момент! Николаша, завтра я свободен, да­вай посидим где-нибудь, расскажешь мне, как потолковали, что надумал…

— Обязательно, — пообещал ученый. — Ну, засим не прощаюсь — мы у тебя еще что-нибудь закажем, ты подойди минут через десять.

Он встал, зажал сигару в зубах, взял бокал с «Коктебелем» и направился в угол, где сидел странный человек Максим Юрьевич Горетовский.

7. Вторник, 21 октября 1986

— Вот так я здесь и очутился, — проговорил Максим, откидываясь на спинку мяг­кого кресла и закуривая.

Беседовали в гостиничном номере Румянцева: бар оказался неподходящим для этого местом — посетителей после шести, действительно, сильно прибавилось, многие уз­навали знаменитого земляка, подходили здороваться. С Горетовским тоже здоровались. Некоторые справлялись о здоровье Натальи Васильевны, просили кланяться. «Поедемте, Максим Юрьевич, в гостиницу, — сказал тогда профессор, — поговорим спокойно». Мак­сим согласился, Румянцев собрался было вызвать такси, вынул из кармана переносной те­лефон, но Максим сказал, что он на машине.

— Знаете, Николай Петрович, — задумчиво продолжил он, — до меня когда дошло, что я свечусь, а тут еще «Боже, царя храни» по радио запели, это… В общем, поворотный момент. Пронзило вдруг, что на самом деле в другой мир попал, что гипотеза о ложной памяти — это так, самообман: мол, найдут меня родные и, как говорится, близкие, вылечат, вспомню всё, дома буду, хорошо, уютно… А вот ни хрена! Дом — он там, и родные с близ­кими тоже там, а вы, товарищ Горетовский, тут, и вы никто, и звать вас никак. Тут вам не там, а там вам не тут. Воспользуюсь туалетом вашим?

— Сделайте одолжение, — рассеянно ответил Румянцев.

Пока гость ходил в уборную, профессор глотнул массандровского портвейна уро­жая 1953 года, пыхнул сигарой, мельком отметил про себя, насколько изысканно это соче­тание, особенно, когда сигара во второй трети, а в основном пытался зацепиться за некую, еще не оформившуюся мысль. Смутное что-то…

Вернувшись, Максим тоже сделал глоток (как это он, однако, портвейн пьет после пива, подумал Румянцев?), вздохнул и сказал:

— Ну, остальное вы, наверное, знаете. Я ж заметил, как вы с барменом шептались, с Федором. Долго шептались.

— Не скрою, — ответил ученый, — о вас речь шла, Максим Юрьевич.

— Да просто Максим, — мотнул головой Горетовский.

— Что ж, тогда я Николай. Ваше здоровье, Максим.

— Ага, ваше здоровье. А Федор, — Максим засмеялся, — побаиваюсь я его. Знаете, привык продавцов побаиваться, а уж барменов со швейцарами… Да, — посерьезнел он, — но, пожалуй, есть еще кое-что. Этого вам Федор рассказать не мог. И никто не мог. Я ведь все-таки на следующий день велосипед-то украл. Вернее, еще до рассвета. Ух, шатало меня тогда! Всю ночь ведь не спал, мотался черт знает где, чтобы, не дай бог, не заметили меня такого… сияющего, блин… А до этого денек тоже выдался, сами понимаете… А в го­лове одно: решил — выпей! В смысле велосипеда, чтобы в родные края. Хотя мне уже ясно было, что ловить там нечего. Но я упертый…

Румянцев окутался сигарным дымом, прищурился, посмотрел куда-то внутрь себя. Максим, уловив это, замолчал. Потом профессор встрепенулся:

— Продолжайте, Максим, что же вы? Я, честно говоря, не все обороты вашей речи понимаю, но смысл, в общем, доходит. Это у вас там так говорят? Живая речь, образная…

— А я, — сказал Горетовский, — наоборот, тут у вас, не все понимал. Теперь привык, конечно… А с вами, Николай, мне легко почему-то с самого начала. Не знаю почему. Вы на преподавателя одного моего институтского похожи, тоже, кстати, профессора. Не внешне, а манерой держаться. Вильд его фамилия… Да… И еще на одного персонажа из кино — «Девять дней одного года» называется. Ладно…

Он тряхнул головой.

— Значит, поехал я на этом велосипеде. На шоссе Егорьевское выехать не смог — оно же скоростное, платное. Я ж не знал… Ну, проселками какими-то немыслимыми, нау­гад практически… То есть это я сейчас понимаю, что по проселкам ехал, а тогда они мне роскошными автобанами казались. Добрался до Люберец, вроде Люберцы — так написано, — а города не узнаю. Ничего общего! До Ухтомки кое-как доехал, до завода родного. За­вод-то есть, только не почтовый ящик номер тридцать четыре, а люберецкое отделение корпорации «Сикорский»! С ума сойти! У нас ведь это американская фирма! Сам-то Си­корский в гражданскую войну эмигрировал! Я было решил, что тут, в этом мире, амери­канцы нас завоевали…

— Прямо роман, — заметил Румянцев. — Вы мне обязательно расскажите, как у вас история пошла.

— Ага, закончу только про мои первые дни. Ну что, через Ухтомку проехал — рос­кошное место, виллы, как в Ницце какой-нибудь. Косино тоже проехал, собственно, это единый такой городок. Смотрю — а кольцевая где же?! Нету! Дальше попер, я ж говорю — упрям, да и ярость во мне поднялась, тупая какая-то. Ах, думаю, вы так? Ну, вот вам!

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности