Иссерли все это было не особенно интересно. Такой гений у нее уже имелся на ферме. Он производил весь необходимый ремонт и не распускал свои лапы – по крайней мере пока.

– А с вашим фургоном что случилось? – спросила Иссерли.

– Ну, его он тоже починит. Как только до него доберется.

– А где он сейчас? Я про фургон.

– В полумиле от того места, где вы меня подобрали, – вздохнул он с выражением стоического изумления. – Я уже полдороги до дома проехал, в кузове – почти тонна рожков, и тут – на тебе! – долбаный мотор взял и сдох. Но мой пацан и с этим справится. От него больше пользы, чем от всех дорожных спасателей, вместе взятых. Когда он трезв, конечно.

– У вас есть его карточка? – вежливо поинтересовалась Иссерли.

– Держите, – буркнул автостопщик.

И снова приподнял свой мясистый зад, которому, как теперь уже стало ясно, явно не грозила в ближайшем времени инъекция икпатуа. Из кармана он извлек пригоршню помятых, погнутых и засаленных картонных квадратиков и перетасовал их, словно игральные карты. Он выбрал из импровизированной колоды две карточки и положил их на приборную доску.

– Вот, одна – моя, а другая – моего сына, – сказал он. – Если вам вдруг придет в голову пособирать рожки, позвоните. Я приезжаю, если улов больше двадцати килограммов. Если в один день столько не наберете, то можете продолжить на следующий день.

– А они не сдохнут?

– Они без воды могут протянуть целую неделю. Даже лучше, если они полежат – суше будут. И хорошо завяжите мешок, не то они выползут и спрячутся у вас под кроватью.

– Хорошо, запомню, – пообещала Иссерли. Дождь слегка унялся, так что она наконец смогла перевести стеклоочистители в более медленный режим. Лучи солнечного света начали потихоньку пробиваться сквозь серую мглу. – Подъезжаем к Томих-Фарм, – объявила она.

– Еще двести ярдов – и я дома, – сказал рожковый магнат, расстегивая ремень безопасности. – Большое спасибо. Вы настоящая маленькая добрая самаритянка.

Иссерли остановила машину, он выбрался из салона, на прощание сжав ее ладонь в своей огромной ручище. Даже если он и заметил, как необычно худа и тверда ее рука, то не подал виду. Уже отойдя от машины на некоторое расстояние, он, не поворачиваясь, помахал ей на прощание.

Иссерли проследила, как он исчез вдали. От его рукопожатия у нее неприятно покалывало в пальцах. Когда он ушел, она посмотрела в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить разрыв в потоке транспорта. Она уже начинала забывать своего пассажира, и единственным последствием этой встречи стало ее решение переодеваться и принимать душ дома после каждой утренней прогулки по берегу моря.

Защелкало реле поворотника, и Иссерли выехала на шоссе, сосредоточенно глядя на дорогу.

* * *

Второй пассажир поджидал ее так близко от дома, что перед тем, как остановиться, она долго напрягала память, чтобы вспомнить, не попадался ли он ей раньше. Он был молод, очень невысок, с густыми бровями и волосами такими светлыми, что они казались совершенно белыми. Несмотря на холод и моросящий дождь, на нем не было ничего, кроме футболки клуба «Селтик» с короткими рукавами и камуфляжных армейских штанов. Обильные татуировки покрывали его худые, но мускулистые предплечья. Она была вынуждена вновь напомнить себе, что качество кожи не имеет значения.

Снова двигаясь в южном направлении, она пришла наконец к выводу, что этот водсель ей совершенно не знаком, и остановилась.

Как только автостопщик залез в машину и уселся, Иссерли сразу же интуитивно почувствовала, что сейчас начнутся проблемы. Казалось, его присутствие нарушило даже законы физики в салоне «тойоты»: электроны в воздухе внезапно начали вибрировать быстрее и рикошетить от обивки салона, словно рой обезумевших незримых насекомых.

– П'друга, до Редкасла д'везешь?

Салон наполнился густым ароматом перегара.

Иссерли покачала головой.

– Инвергордон, – сказала она. – Если вас не устраивает, то…

– Не-а, клево… – передернул он плечами, выбивая ладонями на коленях ритм так, словно у него внутри был вмонтирован невидимый плеер.

– Тогда ладно, – сказала Иссерли, трогаясь с места.

Она пожалела, что на дороге так мало машин: это обычно не обещало ничего хорошего. К тому же она заметила, что инстинктивно схватилась за руль таким образом, чтобы ее локти скрывали от пассажира ее грудь. И это тоже не обещало ничего хорошего.

Он все равно смотрел на нее так, словно мог видеть сквозь кожу и кости.

Если баба так вырядилась, точняк в койку напрашивается.

Вот только бабок ей не видать, как своих ушей. Хватит той прошмандовки из Галашиэльса. Купишь им пива, а они тут же берут в голову, что ты собрался на них потратить фунтов двадцать. Только зря они его за козла держат.

Доедем до Инвергордона, а там надо затащить ее в «Академию». Местечко что надо. Спокойное. Там она у него и отсосет, тогда ему на ее морду противную смотреть не придется.

Ее сиськи будут болтаться у него между ног. Если она будет хорошо стараться, он их даже, возможно, потискает. А стараться она, похоже, будет. Уже сейчас дышит жарко, как темная сука. Совсем не то, что та прошмандовка в Галашиэльсе. Эта будет довольна просто тем, что на нее положили глаз. Уродины, они завсегда такие.

Впрочем, не то чтобы ему всегда попадались только уродины.

Просто вот он, а вот она. Как это там называется… веление инстинкта, верно? Закон гребаных джунглей.

– Что же это вы в такой день в путь отправились? – громко сказала Иссерли.

– Да я уже совсем опух дома углы пинать.

– Пока работы нет?

– Пока? Откуда тут, на хрен, работа возьмется?

– Но правительство по-прежнему надеется, что она откуда-нибудь возьмется, верно?

Попытка проявить сочувствие не произвела на пассажира никакого впечатления.

– Да я, блин, типа, учусь на переподготовке, – вскипел он. – Они мне говорят: «Ходи по старым пердунам и расспрашивай их, не текут ли у них их говенные батареи, а мы скажем правительству, что ты, типа, трудоустроился, понял?» Короче говоря, платят бабки, чтобы пасть не открывал. Въезжаешь?

– Хреново, – согласилась Иссерли, надеясь, что воспользовалась правильным словом.

Атмосфера внутри машины постепенно становилась невыносимой. Каждый кубический сантиметр пространства между Иссерли и пассажиром постепенно заполнялся его тлетворным дыханием. Нужно было быстро принимать решение: пальцы Иссерли просто чесались от желания нажать на заветный рычажок, но следовало держать себя в руках, несмотря ни на что. Импульсивный поступок мог впоследствии привести к серьезным неприятностям.

Несколько лет назад, еще в самом начале, она впрыснула икпатуа одному автостопщику, который буквально через две минуты после того, как сел в машину, поинтересовался у Иссерли, не желает ли она, чтобы ей прочистили толстым болтом все дыры. Ее английский тогда оставлял желать лучшего, и ей потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что речь идет вовсе не о ремонте автомобиля. К тому моменту пассажир уже расстегнул ширинку и извлек оттуда свой член. Иссерли перепугалась и нажала на рычажок. Она совершила серьезную ошибку.