— При чем тут убийство? При чем тут наши акции? —очень тихо спросил Валентин Георгиевич. — Мне кажется, вы несколькоувлеклись, господин Петровский. Сейчас мы говорим не об этом. Наша задача —провести быструю процедуру банкротства и передать комбинат другим людям,которые могут спасти производство. А вам нужно обеспечить нас необходимойинформационной поддержкой в газетах и на телевидении. И больше ничего. Не нужносовать нос в чужие дела. Поверьте, это в ваших интересах.

— У вас пятнадцать процентов, — продолжилПетровский, словно не слышал хамских слов посетителя. — Этого явнонедостаточно, чтобы получить большинство в совете директоров. Насколько намудалось узнать, вы дважды приезжали в Нижнебайкальск и даже встречались спогибшим директором комбината.

Это была ответная угроза, и Валентин Георгиевич почел заблаго промолчать. Он понял, что работники «Миллениума» не просто проверили всефакты, но и провели собственное расследование. И поэтому просто молча слушалхозяина кабинета.

— Наверно, это случайное совпадение, — безжалостнопродолжал между тем Святослав Олегович. — Говорили даже, что вы были накомбинате за день до убийства директора. Но, как вы верно заметили, лучше не соватьнос в чужие дела и не заниматься расследованиями. Поэтому мы проверили по нашейбирже и выяснили, что акции комбината все время растут. Будет очень труднопровести процедуру банкротства. Хотя в нашей стране нет ничегоневозможного.

— Рад, что вы это наконец поняли, — вздохнулВалентин Георгиевич. — Значит, мы договорились?

— Пятьдесят один процент акций принадлежит бывшемувладельцу «Дельта-банка» Глебу Жуковскому, — говорил спокойноПетровский. — А он ни при каких обстоятельствах не продаст вам свои акции.И заставить его это сделать невозможно. Хотя бы потому, что он живет в другойстране и вашим людям до него трудно добраться. Банк у Жуковского отняли,отобрав лицензию. Отнять же акции законным путем невозможно. Так чтофактический владелец комбината по-прежнему Жуковский. Только в случае процедурыбанкротства комбинат может лишиться этого владельца и оказаться у другихлюдей.

— Возможно, — снова согласился гость, — можетбыть, и так. Когда мы подпишем соглашение? Мы готовы перевести в качестве авансадвадцать пять процентов от всей суммы, чтобы вы начали работу…

— И тогда комбинат передадут финансовой группе СеменаАлентовича, который вам платит за работу? — улыбнулся Петровский.

Гость испуганно посмотрел по сторонам, словно опасаясь, чтоих разговор где- о записывается на пленку. Затем быстро сказал:

— По-моему, мы увлеклись. Нужно подготовить документы.У меня уже есть проект договора. — Валентин Георгиевич полез в папкулежащую у него на коленях. Руки его заметно дрожали.

— Вы не поняли, — счастливо улыбнулся СвятославОлегович, когда его посетитель наконец достал бумаги. — Проверив положениедел на комбинате, мы пришли к выводу что не можем принять вашепредложение.

Листы бумаги упали на пол. Валентин Георгиевич явно не верилсвоим ушам. Он изумленно уставился на руководителя"Миллениума".

— Как это не можете?

— Это очень опасно, — продолжал улыбатьсяПетровский. — Зачем нам совать нос в чужие дела? Жуковский с Алентовичемвыясняют между собой отношения, а мы должны вставать на чью-то сторону? Этонебезопасно. И к тому же еще неизвестно, кто победит. Поэтому мы решиливоздержаться от сотрудничества с вашей организацией, Валентин Георгиевич.

Тот посмотрел на валяющиеся бумаги. Он все еще не могповерить, что получил отказ.

— Два миллиона долларов, — напомнил онизумленно. — Вы отказываетесь от двух миллионов долларов?

— Да, — радостно подтвердил СвятославОлегович, — мы отказываемся даже от таких денег, чтобы не вмешиваться вэти грязные игры наших олигархов.

Приятно было чувствовать себя почти порядочным человеком. Аеще приятнее видеть растерянность и изумление на лице этого странного типа.Такого чувства удовлетворения Петровский давно не испытывал.

Валентин Георгиевич наклонился и начал собиратьбумаги.

— У комбината большие трудности, — пробормоталон, — у них могут быть проблемы со сбытом.

— Конечно, — согласился Святослав Олегович, глядяна его спину.

Наконец бумаги были собраны. Посетитель поднялся, сложил ихв папку.

— Вы совершаете большую ошибку, — осторожнопроизнес он. — Отказаться от такого предложения… Может, два с половиноймиллиона долларов? Я, конечно, не уполномочен, но если вы согласитесь…

Очень сожалею, — развел руками Петровский, — ноничем не могу помочь.

Он подождал, пока несостоявшийся клиент «Миллениума» выйдетиз кабинета и лишь затем расхохотался от полученного удовольствия. У него небыло сомнений, что именно этот тип организовал убийство директора комбината.Как не было сомнений и в том, что процедура банкротства задумана в интересахАлентовича. Иначе Петровский ни за что не упустил бы такие деньги. На самомделе он не был порядочным человеком. Моральные проблемы работников комбинатаего не волновали и терзаний совести по поводу убитого директора он неиспытывал.

Пусть посетитель предполагает все, что ему угодно. Егорешение основывалось на другом. Узнав, что пятьдесят один процент акцийкомбината принадлежит Жуковскому, он понял, что сначала нужно переговорить среальным владельцем предприятия, приносящего огромную прибыль. Из большеполовины ее имеет не кто иной, как Жуковский. Святослав Олегович выслал к немуна переговоры своего советника Леонида Исааковича Бронштейна. А тот, позвониввчера, сообщил, что ему удалось договориться с олигархом, так что они могутотказаться от денег, предлагаемых Валентином Георгиевичем. Именно поэтомуПетровский так нелюбезно его и принял. А теперь он ждал возвращения советника,который уже прилетел в Москву тридцать минут назад.

Еще через полчаса Леонид Исаакович Бронштейн вошел в егокабинет. У него были волнистые светло-коричневые волосы, одутловатое лицо,мясистые щеки и большие, немного выпученные глаза. Бывший одессит, Бронштейнэмигрировал в Америку еще до начала перестройки. Но в девяностые годы, почувствовавзапах больших денег, которые можно делать на бывшей родине, вернулся обратно.Он был земляком Петровского, хотя в Одессе они не знали друг друга, и близкосошлись уже после того, как Святослав Олегович организовал свое знаменитоеагентство "Миллениум".

Бронштейн вошел в кабинет, энергично поздоровался с егохозяином и, придвинув стул, уселся рядом с ним. Он был в модном полосатомкостюме с шелковым галстуком, подобранным в тон рубашке бежевого цвета.

— Добрый вечер, Леонид Исаакович, — отозвался Петровский.С советником он был на «вы», уж слишком большие деньги тот получал. — Какпереговоры в Лондоне? Что сказал наш возможный клиент?