Похожая ситуация существовала в Центральной Африке, где «мужчины не занимаются тем, что не связано с преследованием диких зверей (или скотоводством) или с изготовлением орудий труда. Вся сельскохозяйственная работа выполнялась женщинами». Макдональд подтверждает данный факт. «В африканской деревне, – пишет он, – вся работа выполняется преимущественно женщинами; они обрабатывают поля, сеют зерно и собирают урожай. На них также ложится весь труд по строительству жилья, перемалыванию зерна, пивоварению, приготовлению пищи, стирка и забота практически обо всех материальных нуждах сообщества. Мужчины ухаживают за скотом, охотятся, воюют и, что достаточно любопытно, шьют всю необходимую одежду». Обобщая все свидетельства, Леторно говорит: «Повсеместно в Африке мужчина – это охотник, воин».

Результатом того, что женщины занимались большей частью ручным трудом, в особенности сельским хозяйством, и становились матерями в раннем возрасте, было то, что они «быстро утрачивали бодрость молодости, а их лица и фигуры преждевременно старели, тогда как мужчины сохраняли подтянутую фигуру, упругую походку и мужественность и в среднем возрасте». Так как наука ведения сельского хозяйства и большая часть искусств находились в руках женщин, это знание распространялось путем кражи женщин или их захватом во время войны. Культура развивалась как побочный продукт войны.

Спикс и Мартиус говорили о бразильских индейцах, что «пока мужчины были заняты преследованием диких животных, войной и изготовлением оружия, забота обо всем, связанном с ведением домашнего хозяйства, ложилась на женщин». Подобные примеры типичны для разделения труда по половому признаку, и приводить их далее будет излишним; подобные примеры могут быть найдены во многих книгах, посвященных данному вопросу.

Исходя из вышеизложенного можно предположить, что это разделение труда по половому признаку появилось по большей части путем принуждения. Но это является правдой лишь отчасти: большая часть особенностей в занятиях полов была вызвана необходимостью и образом жизни, и распределение занятий на самом деле было более справедливым, чем может показаться. К примеру, многие первобытные племена являлись кочевыми, что влекло за собой необходимость транспортировки домашней утвари, а также воинственными; следовательно, женщина должна была нести всю ношу для того, чтобы оставить мужчину свободным от такого груза и готовым к отражению каких-либо внезапных проявлений враждебности. Когда индейцы южноамериканского племени канелос передвигались, «мужчина всегда шел первым с копьем в руке и перьями на голове, тогда как жена смиренно следовала позади, неся, как грузовая лошадь, фрукты, часто к тому же с одним ребенком за спиной и другим, хнычущим у пят». Парагвайское племя ленгуа также являлось кочевым, и оно часто совершало переходы по 10 – 20 миль (16 – 32 километра) в день. Во время марша женщины несут всю домашнюю мебель, горшки, кувшины с водой, шерсть и шкуры в большой плетеной сумке, поддерживаемой шестом. В своих руках женщина несет палку-копалку, иногда тростниковый коврик, используемый в качестве крыши, а также, бывает, и кошку, домашнюю птицу или иное прирученное животное, а сверху сидит малыш. Мужчина идет впереди, не неся ничего, кроме своего лука и стрел, кроме того, во время похода он добывает еду и защищает свою семью.

Пинар, говоря о схожем принципе разделения труда у кочевых индейских племен Панамы, дает также объяснение приведенной выше ситуации: «Если наблюдатель немного подумает, он поймет, что хотя мужчина несет только свое оружие, именно на него ложится ответственность за безопасность своей жены и детей. Жизнь индейцев на самом деле полна опасностей: при пересечении саванны или леса следует в любой момент ожидать появления враждебно настроенного индейца, ягуара, змеи и тому подобного. Задача мужчины всегда быть начеку, и ему нужна свобода рук и движений для того, чтобы иметь возможность немедленно использовать свое оружие и защитить тех, кто ему дорог». Похожим образом в Африке, «когда мужчины путешествуют, то либо их жены, либо дети несут их котомки с одеждой, тогда как мужчины вооружены и готовы к любой неожиданности или нападению, все равно – со стороны человека или дикого животного».

В тех случаях, когда племя являлось не кочевым, а оседлым и сельскохозяйственным по своей натуре, состояние длительной войны могло вызвать к жизни такое же разделение труда, когда мужчина выступает в качестве защитника. Индейцы пима в Аризоне, которые постоянно подвергались атакам со стороны воинственных апачей, представляют собой хороший пример. Расселл говорит о них: «Мужчин можно простить за то, что они позволяли женщинам выполнять определенные занятия по выращиванию урожая, которые обычно считаются уделом более сильного пола, особенно если мы узнаем, что данный образ жизни главным образом был обусловлен тем, что надо иметь возможность сохранить боеспособность сторожевых постов на длительное время и что вооруженная охрана была единственной гарантией защиты селений. Каждые три или пять дней маленькие группы численностью в пять – десять человек приходили красть домашний скот и убивать одиночек, которые уходили на небольшое расстояние от селений. Более крупные военные набеги происходили раз или два в месяц, хотя иногда проходили и более длительные периоды без визитов воинов апачей». Учитывая постоянное состояние войны, в котором находились племена, населяющие горы Чин в Индии (в настоящее время на западе Мьянмы (Бирмы). – Ред.), никто не был в безопасности и женщины работали в полях под охраной мужчин».

Мужчинам народности кикуйю, Британская Восточная Африка (ныне Кения. – Ред.), теперь нечем заниматься, так как принятый «Пакс Британика», запретивший войну, отнял у них их основное занятие – защиту женщин, работающих в поле. Прежде, даже в дни относительного мира, группу мужчин кикуйю всегда можно было увидеть на холме неподалеку, когда они, полностью вооруженные, наблюдали за малейшими признаками опасности, так как женщины теперь работают в полях без защиты, а мужчины совершенно ничего не делают. Такая же ситуация по-другому повлияла на жизнь бечуанов (западные суто). Запрет на применение оружия и ношение амуниции не только уменьшил количество столкновений, но также укрепил позиции женщин, так как мужчины теперь помогают им в сельском хозяйстве. Причина этого факта кроется в том, что мужчина никогда не позволял женщине ухаживать за скотом, а так как скот необходим для распахивания земли, мужчины теперь должны были выполнять тяжелую работу.

Приведенная выше связь между разделением труда и развитием военного дела зависит не только от уровня цивилизации, но и от ситуации, так как в недавнем мировом конфликте (т. е. 1914 – 1918 гг. – Ред.) женщины повсеместно выполняли тяжелые обязанности, к которым они были непривычны, тогда как мужчины были заняты уничтожением врага и защитой женщин.

Когда какой-либо процесс, вызванный к жизни естественными условиями, становится обычным и привычным, он делается частью обычаев и начинает восприниматься как единственно правильный, а ко всем остальным начинают относиться с презрением. Обычаи часто оттачиваются в поговорках и пословицах. «Мужчина должен пить, сражаться и охотиться, а удел женщин и рабов – работа» – так гласит поговорка индейцев сиу, а все жители гор Чин (в Мьянме) также стараются жить в соответствии с подобным утверждением. До того, как европейцы пришли в Новую Зеландию, аборигены (маори) смотрели на войну как на свое единственное занятие, а женщины и дети возделывали поля. «Тогда мы были здоровыми и сильными людьми», – сказал вождь маори, жалуясь на изменение ситуации. Жителей Новой Каледонии, находящейся под французским протекторатом и миссионерской деятельностью католической церкви, больше всего расстраивает то, что им запрещают сражаться. «Мы больше не мужчины, – говорят они, – так как мы больше не сражаемся».