теперь свисал толстым хвостом. На отдельных волосках играл отсвет — очевидно, из окошка, в которое пялилась толстая луна. Отличная все-таки прорисовка, замороженно подумала Аля, приближая изображение тела.

Это правда был Карим, одетый точно так, как днем, в свитере с оленями, черных джинсах и высоких, но все равно слишком щегольских для горки коричневых ботинках. Он лежал ничком, но в остальном поза была такой же, как у Алины: руки и колено прижаты к туловищу, другая нога вытянута.

Рассмотреть лицо и тем более кисти было невозможно, но Аля не сомневалась, что цвет у них синюшный.

Их отравили, подумала она, медленно обходя Карима и приближаясь к Тинатин, лежавшей точно в такой же позе на пороге своей комнаты: голова в коридоре, остальное за дверью. Дверь покачнулась. Аля поспешно отступила, но тут покачнулся весь коридор.

Они долбанутые на всю голову, подумала Аля возмущенно. Мало того что перебили всех игроков до начала игры, так еще и землетрясение устроили.

Аля поспешно прошла к следующей двери и толкнула ее.

У Марка тоже одна нога была вытянута, другая согнута и прижата к животу вместе с руками, только он не лежал, а сидел у стены между кроватью и шкафом. В лунном свете лицо казалось почти черным. Марк наверняка отпустил бы по этому поводу неуместную шутку. А может, и отпускает сейчас в своей версии игры — по моему, например, поводу, подумала Аля и резко обернулась.

Тинатин и Карим не двигались. Больше в коридоре и на лестничной площадке не было никого.

Аля поправила наушники, пытаясь сообразить, не был ли донесшийся со спины шум просто глюком звуковой карты или мембран.

По потолку над лестницей мазнула смутная тень, и тут же коридор качнулся, а в ушах зашуршало. Шорох шел из-под ног. Аля попыталась оглядеться, но коридор взлетел, отвалился в сторону, шумно переворачиваясь, покачал темным дощатым потолком, занявшим место светлого дощатого пола, и замер.

Аля подергала мышкой. Картинка плавно сменилась, как будто оператор поднял камеру, лежавшую на полу объективом вверх, поднес ее к голове и умело развернул.

На полу в коридоре лежала Аля — точно такая же, как в жизни, только с синим в бурых пятнах лицом и точно в той же позе, что Алина: скорчившись, руки и колено у живота, левая нога вытянута. Она, видимо, съехала по стене, в которую так и упиралась плечом и боком.

— И дальше что? — возмущенно спросила Аля, отмахиваясь от неуместного острого запаха горелых спичек.

На экране набухли и лениво закачались, будто на волнах, красные буквы «Вы мертвы».

Сами вы, подумала Аля злобно и задохнулась от острой боли в животе и горле.

3. Ты прикалываешься?

Аля вздрогнула и отпрянула от экрана так, что ноутбук, хлопнув, съехал с колен и повис на проводе наушников. Она подхватила ноут и испуганно огляделась, сглатывая.

Режущая боль прошла сразу, будто нож выдернули — и следа не осталось. Секунду назад живот и горло раздирало так, что невозможно крикнуть, и — опа, кричать повода нет.

Ультразвук, может, какой-нибудь, подумала Аля, постепенно успокаиваясь. Никто не оглядывался на нее испуганно или гневно, не прижимал наушники, чтобы избавиться от помех, и вообще не шевелился. Сумрак будто придавил одеялом серой ваты гостиную, людей в ней и даже свет ламп, ставший тусклым и рассеянным. И пахло не горелыми спичками, а скорее шашлыком и загородным домом.

После боли в животе и горле осталась все-таки некоторая закостенелость, как от долгого напряжения. Засиделась в неудобной позе, поняла Аля и принялась подыскивать более удобную, неодобрительно поглядывая на экран. Там так и колыхалась дурная надпись. Иных надписей, подсказок и ключей не было.

Расчудесная игра, зашибись просто.

Ноги тоже затекли, между прочим. Попытка быть энергичной, но тихой чуть не свалила на пол ноутбук, следом саму Алю. Она ругнулась, повозилась и замерла.

В проеме двери, ведущей к лестнице, что-то шевельнулось.

Сердце взвизгнуло в режиме кофемолки на малых оборотах. Аля медленно, не поворачивая головы, повела глазами к светлому пятну. К иссиня-белому лицу, которое дернется сейчас в последний раз, чтобы замереть — и превратить дебильную игру в кошмар из жизни.

От невозможности терпеть это Аля поспешно вдохнула. Выдохнуть беззвучно на сей раз уже точно не получилось бы. И тут светлое пятно дернулось еще раз и неторопливо двинулось сквозь комнату, дергаясь снова и снова темными краешками. Хвостом и кончиками ушей.

— Гадина ты блондинистая, — проныла Аля довольно громко.

И задышала часто и не тише, чем ныла.

Никто на нее не обратил внимания. Алиса, Марк и Тинатин так и пялились в экраны, не отвлекаясь ни на посторонние звуки, ни на кошку, которая вплотную подошла к Марку и повела мордой, будто принюхиваясь.

На фигню отвлекаюсь, а народ, небось, уже на уровень босса вышел, подумала Аля сердито и ткнула кнопку Esc. Картинка на экране подпрыгнула и сменилась заставкой со знакомым уже уведомлением о служебном характере демонстрируемой программы. Кошка подпрыгнула, кажется, абсолютно одновременно с картинкой и направилась к Тинатин, поигрывая хвостом, как тигр из зоопарка. Аля, пытаясь вернуться в игру, краем глаза отметила, что и возле дальнего кресла кошка будто порисовала в воздухе носом и потопала к Алисе.

Везет тебе, что у Алисы аллергия на кошек, рассеянно подумала Аля. Хотя она может, как и со Свеном, наплевать на чихание и чесотку: заметит, схватит и примется душить в объятиях, как бы ни была занята игрой, решающими уликами и близостью к победе. Самой Але вернуться в игру не удавалось: заставка раз за разом сменялась анимированным пролетом камеры по неприятно знакомому коридору и тут же возвращалась.

— А, ты здесь, — неприветливо сказала Аля розовому носу, тем же манером качавшемуся уже рядом с ее креслом.

Алиса, значит, решила поберечься. Или игра такая интересная, что отвлечься невозможно. Везет же некоторым. А у нас теперь курсор залип.

— Да что ж такое, — пробормотала Аля, дернув мышкой.

И кошка метнулась в сторону двери, дробно простучав когтями. Должны ли кошки бояться компьютерных мышек, подумала Аля, невольно провожая ее глазами. На полпути глаза зацепились за другое движение.

Отвлекся все-таки, подумала Аля со странным неудовольствием, перетекающим в испуг. Марк, растопырившийся на стуле, нескладно собирался и избочивался, будто пытаясь всем телом поспеть за истеричной кошкой. Будто истеричная кошка была ездовым псом, а Марк — санями, тронувшимися по твердому насту.

Марк громко рухнул со стула и застыл, как упавшая статуя. Как неживой.

Аля вскочила, уронив все-таки ноутбук на пол и даже не подумав оценить степень ущерба. Она не