счастье, всё, кажется, получилось. Очень скоро Полина с силой вдохнула, приоткрыла глаза и даже попыталась подняться с кровати. К счастью, Уиззи сумела её успокоить:

— Спите, миледи, вам приснился кошмар, — произнесла она ласково. — Скоро вы проснётесь, и всё будет, как прежде.

Ложь служанки покоробила. Но, возможно, Уиззи права, возможно, ложь сейчас — единственный способ успокоить Полину и дать ей время восстановиться.

Птица

Спустя несколько часов

Ветер свистел в ушах, путался в перьях и подбрасывал меня в воздухе. Он будто выталкивал обратно. Клочья жёлтого тумана, висящие над болотами и сгнившими лесами, стесняли дыхание. Темнота затрудняла обзор — казалось, всё гнало меня прочь с проклятых земель.

И всё же я летела быстро и уверенно. У меня была цель. И упорство. Кроме того, птичье тело знало направление, чувствовало его так же точно, как и ту точку на карте Эрхейвена, где когда-то стоял мой дом.

Над болотами приходилось снижаться и парить почти над водой, чтобы не попасться в когти летающей нечисти. При этом следовало глядеть в оба, ибо завсегда можно было врезаться во внезапно выросший из тумана куст, одинокое дерево или остов разрушенного временем строения.

Всплеск… и я резко свернула в сторону, едва спасаясь от костлявой руки болотной девы, внезапно выброшенной из болотной жижи. Эта нечисть, видимо, ещё не успокоилась и жаждала горячей крови, не зная и не понимая, что кровь её уже не спасёт… не согреет, не оживит… не вернёт в мир людей.

Да что там утопленницы или нетопыри — здесь все жаждали крови. Хоть глоточка, хоть малой капельки! Некоторые сущности настолько умело уговаривали, что земля продолжала носить их вот уже сотни лет. Таких я боялась больше всего, поэтому сторонилась всякой тени, хоть чем-то похожей на человека.

Но вот болота закончились. В ошмётках тумана показалась сгнившая роща. Взмыв высоко вверх над чёрными стволами и голыми ветками, дабы не влипнуть в паутину гигантских аранов, я выдохнула — немного осталось. За пролеском начиналась пустошь, а впереди уже высились остроконечные чёрные башни.

Впрочем, даже в округе замка таились опасности — нечисть жалась к хозяину. Да и соколы Гурдахара не дремали.

Будто услышав мои мысли, пара соколов-стражей ринулась ко мне, явно чуя чужачку, да ещё и с той стороны. Птичье тело заклекотало. Для человеческого уха звуки, издаваемые мной, ничего не значили, лишь пернатые могли бы услышать: «К Хозяину. С важными вестями».

Только это почему-то не остановило хищников. Они всё так же неслись на меня, заставляя внутренне сжаться. И разлетелись дугами в разные стороны лишь в самый последний момент, давая понять: это издёвка. Наглая и, само собой, безнаказанная.

— Да и Низвергнутый с вами! — ругнулась я на птичьем, продолжив свой путь, как ни в чём ни бывало.

В конце концов, меня пропустили, позволили миновать незримую воздушную границу, очерченную высоченной крепостной стеной. Значит осталось совсем немного: спикировать к карнизу единственного окна, в котором теплился свет, ощутить под цепкими лапками влажный камень и немного подождать…

И вот я ждала… Вглядывалась в мутное стекло. Переминалась с лапки на лапку. Похлопывала крыльями, пытаясь стряхнуть с них зловонный туман. Тщетно. Но хоть какое-то занятие.

Наконец, за стеклом мелькнула чья-то тень. Встрепенувшись, я усиленно заколотила клювом в стекло.

— Лиар, это к нам, — скрипнул из-за стекла женский голос.

— У… и, — ответили ему ещё тише из глубины едва освещённой комнаты.

К окну подошли, стукнули несколько раз по ржавой задвижке. А через пару мгновений меня чуть не снесла с подоконника пыльная створка витража.

Крикнув от возмущения, я успела подняться в воздух… но тут же замолкла, ибо оказалась во власти сухонькой старухи.

О нет, та не удерживала меня рукой — моё птичье тело всё ещё висело в воздухе в паре метров от подоконника, — но стоило ведьме захотеть, стоило лишь на миг потерять контроль, и оно бы рухнуло вниз, так и не успев избавиться от парализовавшего заклинания.

— Иди сюда, — хихикнула ведьма, приманивая застывшую в воздухе маленькую птичку длинным когтём.

В тот же миг потоки воздуха со свистом втянули меня внутрь комнаты. Ведьма же, не торопясь, закрыла витраж, тщательно расправила складки своего чёрного платья. И только после развеяла заклинание оцепенения!

— А-а-ах!! — наконец-то вдохнула я, хватаясь за горло… рукой.

Не крылом! Значит вместе с заклятием с меня сняли птичью суть. И теперь я стою на коленях на каменном грязном холодном полу. Да ещё и голая.

Зачем так? Хозяин понимает мой птичий язык! Впрочем, возмущалась я исключительно в мыслях, ибо жаловаться на ведьм здесь было равносильно смертоубийству.

— Прикройся, — хвала Семёрке Создателей, ведьма бросила в меня чьим-то дорожным плащом.

Вещь оказалась изрядно поношенной, но добротной, даже с растительной вышивкой, и пахло от неё хлебом — короче, не во вкусе местных обитателей.

Я быстро укуталась, стараясь не задумываться о судьбе его прежнего владельца или владелицы — слишком уж опасно было проявлять интерес. В Чёрном замке вообще всякое проявление воли было чревато крупными неприятностями.

— Что узнала? — я вздрогнула от раздавшегося над самым ухом звонкого озорного голоса, будто меня застали за каким-то преступным делом, что в общем-то было недалеко от правды.

О, нет, ничего дурного я не сделала, но думала-то… думала всякое, и рано или поздно…

От всех этих мыслей в присутствии хозяина меня неизменно сковывало, и дыхание перехватывало. Но отмалчиваться тоже было опасно. Неуклюже поднявшись на ноги, я покосилась в сторону, ибо не решилась обернуться за спину, туда, где стоял могущественный маг.

— Он привёл её сегодня, — озвучила долгожданную весть.

Весть, ради которой я рисковала жизнью, и цена которой — жизни.

Глава 9 В Чёрном замке

Птица

Хозяин коротко хохотнул:

— Всё-таки решился! Слышала, Чезара?

Ведьма тряхнула аккуратно причёсанной седой головой и поджала тонкие губы.

— Хм… ты права, — каким-то образом догадался колдун о возражениях своей подруги. — А ты уверена, Птица? Уверена, что он привёл в свой замок именно Её, а не какую-нибудь шлюху из города?

— Уверена. Одета она, правда, хуже, чем самая падшая деваха. Но запах и… манеры. Если бы вы видели, как она двигается и что говорит. Во всём Вархилле не найдётся подобной девицы.

— Много ты видела развратных вархилльских девиц, — хозяин обошёл меня справа, а я со страхом и восхищением следила за движениями изящной фигурки, одетой всегда нарочито цветасто, порой аляповато, и всё же со смыслом.

Сегодня на нём был камзол и брюки молочного цвета, расшитые лавандовыми кружевами и лентами цвета оливок.