Пират рыгнул.

– Я одного не пойму: на кой хрен мне всё это надо?

– Чем-то ты ведь должен заниматься, верно? До сих пор ты только и делал, что грабил и дрался. Но, согласись, эти занятия не приносят, в конечном итоге, большого удовлетворения…

– А мне нравится! – упрямо возразил Фракомбрасс. – Мы с моими парнями…

– Знаешь, чего у тебя никогда не было? – тихонько спросил Громила.

– Н-ну?

– Уважения, Изенгрим. Авторитет – это да, только он был на самом деле не у тебя, а у твоих зубов и кулаков. Но скажи мне – хоть кто-нибудь из твоих головорезов смотрел на тебя так, как этот мальчишка-мохнафронтовец? А таких, как он, тысячи – готовых пройти огонь и воду ради одного твоего одобрительного взгляда! Ты накопил огромные богатства; но главное твое достояние – это твоя слава, слава грозного и весёлого корсара! Так какого ты сидишь тут и пускаешь носом пузыри!!! – Голос обезьянца гремел. – Воспользуйся тем, что у тебя есть; воспользуйся сейчас, ведь потом уже будет поздно! Знаешь, сколько на самом деле было таких, как ты? И где они сейчас? Кто о них помнит?! Забвение, пират! Полное забвение! А этот твой Либерлэнд… Думаешь, он что-то значит? Свободная страна, тоже мне! Нет, ты построй Либерлэнд здесь, Фраком-брасс! Здесь, в Биг Бэби!

– И построю!!! – Пират попытался встать, но ноги держали плохо. – Построю, чтоб вас всех перекособочило, болтуны и бумагомараки! Если сынок мамаши Фракомбрасс берётся за что-то, он это делает, и никакие эти самые… Ну… Короче, наливай ещё.

– Для начала раздуем-ка пожар твоей популярности пожарче, – продолжал Громила, подсаживаясь к пирату. – Когда мы были у вас в плену, я позаимствовал твой дневник. Эта вещица станет супербестселлером, Изя! Уже есть договорённость с издательством, дело за малым – надо подтвердить её подлинность. Сделаем так: я организую тебе пресс-конференцию с ведущими журналистами вавилонской прессы. Ты расскажешь о своих приключениях, о том, что собираешься натурализоваться в Бэби, ну и упомянешь про дневник. Здорово придумано, а?

– Конференция?

– За безопасность не беспокойся; мы всё устроим в лучшем виде.

– Это… Дневник… Там, знаешь, это самое…

– Брось, старина! – Громила проникновенно взглянул в мутные буркалы пирата. – Мы же с тобой всё-таки обезьянцы! Нам ли прикрываться убогой пуританской моралью? Или ты не мужик?!

– Я не мужик?!! Да я…

– Ну, о чём и речь! ЭТИМ надо гордиться, вот что я тебе скажу! Пусть весь Бэбилон узнает, каков ты в деле! И потом, представь, сколько у тебя сразу появится поклонниц, хорошеньких молоденьких манки! Да тебя на руках носить будут, капитан!

Изенгрим Фракомбрасс вдруг икнул и повалился спиной на маты, блаженно улыбаясь. Пустой стаканчик выпал из ослабевшей руки. Громила, прищурившись, смотрел на него.

– С коньяком, похоже, мы малость переборщили. Ты ж небось не жрал уже пару дней, – пробормотал он и стал протискиваться в узкий лаз.

Молодой шимп при виде Громилы весь подобрался.

– Ну что?!

– Спит он, перебрал малёха. А братья Панголини ещё здесь?

– Бри ушёл, а Йобо тебя дожидается. Говорит, ты ему должен денег.

– Не без того… Слушай, друг, ты знаешь, где находится редакция «Вечернего Бэбилона»?

– Знаю, это в Бакс Бэби.

– Не отнесёшь туда записку? Понимаешь, очень надо… Я бы и сам пошёл, да дел невпроворот…

– Почему нет; я через час сменюсь, и пожалуйста!

– Отлично. Найди там некоего Торшембо (он репортёр) и отдай ему лично в руки. Это приглашение на ужин. Скажешь, от Гро – он меня хорошо знает. И шепни потихоньку, что у меня есть для него новости, да ещё какие – закачаешься!

– Сделаем! – Шимп расцвёл ослепительной улыбкой.

– Эх, ну и каша заваривается! – Громила хлопнул его по спине. – Великий Джа, как всё-таки интересно жить!

* * *

Сипапоккула несколько раз глубоко вздохнула и потрясла головой. Ну и дела… С подбородка сорвалась капля крови и маленькой красной кляксой расплылась на пороге. Кровь шла из носа. Контузило малость, подумала Адирроза, ничего страшного… «Значит, запах эфира мне не почудился. Ну что же, спасибо за букет… Шеф».

Она осторожно приоткрыла дверь. На лестнице стояла тишина: большинство жильцов сейчас были на работе, а оставшиеся не смели высунуть нос, памятуя о печальной участи владельца дома. Не так давно в результате странного и страшного происшествия в одной из квартир он оказался изуродован, и теперь всеми делами заправляла его жена.

Мелкие осколки хрусталя поблескивали всюду: на потолке, на стенах, вбитые в древесину взрывной волной. От букета, конечно, ничего не осталось – его размолотило в кашу; разноцветные лепестки устилали лестницу. Внезапно Адиррозу затрясло. «А ну-ка, возьми себя в руки! – мысленно прикрикнула сипапоккула. – Вспомни, чему тебя учили». Она опустилась на четвереньки и внимательно обследовала половицы. Да, так и есть; всё вокруг усеивали маленькие, с булавочную головку, чёрные точки. «Панцирный гриб, значит… Чего и следовало ожидать. Я, дура, так и не поняла, насколько всё серьёзно. Что может быть проще: усыпить пан-цирник эфиром и втиснуть его в букет, чтобы шипы роз упирались в края шляпки, где заканчивается панцирь – самое чувствительное место. Если бы не моя внезапная подозрительность, у них вполне могло бы получиться». Девушка нахмурилась. Этот странный телефонный звонок… Он раздался буквально за минуту до того, как позвонили в дверь. «Неужели всё-таки Чырвен? Узнал о готовящейся ликвидации и предупредил, изменив голос, как он умеет?» Она попыталась вспомнить сказанное. Что-то насчет грозящей опасности… Да нет, вряд ли. «Если бы акцию поручили ему лично, он не стал бы звонить… Не настолько он мной очарован… Или всё-таки?.. Ближайшая телефонная будка в двух кварталах отсюда. Чисто физически невозможно. К тому же он профи».

Размочаленный до неузнаваемости веник валялся у порога. Адирроза осторожно подняла его. «Мой спаситель». Внезапно девушку стал разбирать смех. Тихонько хихикая, она аккуратно прикрыла дверь, защёлкнула замок и задвижку – и во весь голос расхохоталась. Постепенно смех перешёл в судорожные рыдания. Немного погодя она затихла, чуть слышно всхлипывая и сжавшись в комок в углу прихожей.

– Ну, хватит, – спокойным деловым тоном произнесла Адирроза минут через пять и решительно встала. – Будем считать, что истерика состоялась. А теперь, дорогуша, пора предпринять кой-какие ответные шаги.

Она решительно прошла в спальню, запустила руку под кровать и извлекла длинную духовую трубку – единственную, не взятую на достопамятную охоту. Из маленькой дамской сумочки появились на свет: перочинный ножик, связка бамбуковых щепочек, комок воска, пучок ярко окрашенных страусиных перьев, моток толстых ниток и небольшой флакон с тёмной вязкой жидкостью. Девушка принялась остругивать короткие палочки, время от времени придирчиво проверяя пальцем остроту кончика. «Ладно же! Хотите сыграть по новым правилам, шеф, вернее, без всяких правил – пожалуйста. Теперь мой ход». Когда со стрелками было покончено, Адирроза открыла платяной шкаф и пробежалась взглядом по его содержимому. В конце концов она выбрала короткую и широкую кожаную юбку и свой старый вязаный жилет. Примерила полупрозрачную шляпку, со вздохом сожаления отложила её и повязала волосы широкой лентой цвета хаки.