Двадцать минут такого громыхания, и вот уже кондуктор объявляет: «Дедушкина остановка!». Конечно, он говорил совсем другое, но Никите слышалось именно так.

Он вышел из трамвая и прищурился.

Солнце.

Вприпрыжку пересек улицу. И еще издалека увидел, что около дедушкиного дома творится какая-то вялая суматоха. Японский автокран длинной своей рукой подавал что-то на крышу, а на ней личности строительного вида уже вовсю орали что-то вроде «Вира помалу! Куды прёшь! Полегче!». Суматоха была вполне объяснимой – прямо по центру шиферного ската видна была здоровенная дыра. Довольно странная, скажу я вам, дыра. Нечасто можно увидеть дыры с такими ровными краями. Я, как человек взрослый и повидавший много дыр, сразу бы обратил на это внимание, а вот Никита этой странности не заметил. Куда больше его внимания забрал кран, поскольку японский кран «Като» – это, конечно, вещь. Красный, ладный, с длинной стрелой, очень хорошо сделанный; такие вещи очень нравятся тем, кто в них разбирается – и детям.

Вдоволь наглазевшись на кран, Никита поднялся по лестнице на пятый этаж и постучался секретным стуком в хорошо знакомую дверь. Потом, лет через пятнадцать, Никита узнает, что его с дедушкой секретный стук был ни чем иным, как коротеньким сообщением «Это я», которое он выстукивал морзянкой.

Дед открыл почти сразу.

– Ну, привет, – сказал Тимофей Николаич, с удовольствием глядя на внука.

– Привет, деда, – сказал Никита.

***

Было примерно полпервого, когда Никита вышел из подъезда дедового дома, размахивая авоськой. Причина этому была проста.

– Кому нужен внук, которого нельзя послать за хлебом? – вот такой простой вопрос задал Никите дед перед обедом, и Никита с дедом согласился, потому что, действительно, никому такие внуки не нужны.

Во дворе было тихо. Безмолвно стоял японский кран «Като», раскинув блестящие красные с блестящим лапы опор, не орали на крыше рабочие – надо полагать, по причине своего ухода на обед. Никита, уже заворачивая за угол, зачем-то посмотрел на крышу и замер, потому что увидел, как в глубине дыры полыхнуло бледным светом. Полыхнуло и пропало. На пожар это было не похоже, потому что там, где огонь, там должен быть дым, а тут никакого дыма и в помине не было.

Чтобы вы сделали в такой ситуации? Я бы позвонил в МЧС, мой друг Слава написал бы в честь этого неплохое стихотворение, а Никита постоял немного и пошёл, куда шёл, то есть за хлебом. Вот такой он был мальчик, немножко тугодум, но в целом очень неплохой, с открытой улыбкой и черными глазами.

Но будет неправдой сказать, что бледный свет в глубине дыры его совсем не заинтересовал. Просто Никита решил, что сначала сходит за хлебом, а уж потом заглянет на крышу. Дед хоть и добрый, но обедать без хлеба не любит.

Хороший план, а не сработал. Когда Никита шёл назад, на крыше уже снова орали рабочие, и «Като» ворочал в небе длинной своей рукой. Странное дело, если сначала бледное пламя всего лишь слегка заинтересовало Никиту, то теперь, когда попасть на крышу стало затруднительно, Никите до смерти захотелось посмотреть, что же такое там произошло.

Для того чтобы сделать это, Никите пришлось осуществить целый ряд действий. Сначала он позвонил маме на работу и попросил разрешения заночевать у деда. Мама подумала, что имеет, в конце концов, право на личную жизнь, и такое разрешение дала. Потом Никита сел и придумал план. План был такой:

а) дождаться вечера,

б) дождаться, когда заснёт дед,

в) проникнуть на крышу,

г) там видно будет.

День тянулся очень долго. Когда тебе девять лет, день и без того длинный-предлинный, а если ты ещё чего-то ждешь, то тогда день тянется как жвачка. Наконец вечер наступил.

Дед уснул.

Никита тихонько взял с полки в дедовой комнате складной нож, потрогал пальцем лезвие – острое. Вспомнил совет деда: в море самое главное – иметь запас пресной воды. Тут конечно не море, но тоже приключение. Никита на цыпочках прошел на кухню и набрал в литровую бутылку из-под кока-колы воды из чайника. Подумал и вынул из столешницы кухонного стола карманный фонарик. Щелкнул кнопочкой – работает. Сунул бутылку и фонарик в сумку. Все так же крадучись пробрался в прихожую и покинул квартиру.

За окном было уже темно, а в скудно освещённом подъезде – еще и страшновато. Плохо без друзей. Ночью на чердак лучше всего идти с друзьями, но что делать, если сейчас их рядом нет. Ни Кольки, знаменитого своим старшим братом Михалычем, ни Ромки по кличке «Рома Два Раза».

Никита поднялся на пятый этаж. На самой верхней лестничной площадке к стене была приделана железная лестница, которая вела вверх. Сверху она упиралась в люк. Никита благополучно добрался до люка и убедился, что тот заперт. Оставалось еще три подъезда.

Незапертый люк обнаружился в крайнем подъезде. Подъезд был немного неприятный: грязный, с окурками на ступенях, с одинокой лампочкой на втором этаже.

Никита добрался до пятого этажа и увидел в потолке чёрный провал открытого люка. Еще раз пожалел, что нет рядом Кольки с Ромкой, и полез на чердак. На чердаке было ещё страшнее, чем в подъезде: темно, откуда-то – видимо, из дыры – тянуло прохладой, под ногами хрустело непонятное. Никита тихонько двинулся в сторону дыры, и через пять шагов стукнулся лбом о стойку. Ныть особого смысла не было, поскольку Никита был один, и поэтому исследователь чердаков просто потёр ладонью лоб и двинулся дальше. Шёл он теперь намного осторожнее, чем до встречи со стойкой, и даже выставил вперед руку. Но если день не задался, то все равно что-нибудь случится. На этот раз это был обрывок какого-то провода, в котором запуталась нога.

Лёжа на огромном, бескрайнем и темном чердаке, Никита всерьёз задумался о возвращении, потому что на этот раз было намного обиднее и больнее. В бок что-то упиралось, и хотелось чихнуть. Чихать Никита отчего-то побоялся, а вот в бок, как выяснилось, упирался фонарик. Последнее обстоятельство сразу взбодрило исследователя чердаков. Он торопливо вынул фонарик из сумки, нажал кнопочку, и бескрайний чердак сразу обрел границы. Как это часто бывает, Чердак, Освещённый Фонариком, оказался не таким страшным, как Чердак Тёмный, но и не таким интересным. Там и сям виднелись кучи строительного мусора, валялись пустые бутылки, а возле нетронутой дыры лежали ещё пачка толстой обрезной доски и пачка шифера. Никиту немножко удивило, что такое большое количество крика и суеты привело к таким незначительным последствиям. Никита постоял возле дыры, потрогал рукою ровные, словно обработанные