Паша сжал мою руку. Сидящий рядом Рудов был напряжён. Бёдра наши соприкасались, и я ясно чувствовала это. Черты его лица казались жёстче обычного, по взгляду трудно было сказать о мыслях.

- Главное попасть в тройку, - обратился он ко мне негромко. Конечно же, ожидал он другого, и это явственно сквозило в голосе.

Вздохнув, я кивнула, и почувствовала, как он коснулся второй моей руки. Так я и сидела между ними – между двумя мужчинами, ставшими для меня самыми важными в жизни, верившими в меня даже сейчас.

- Ольга Журавлёва, Павел Жаров, - наконец диктор начал объявление. Я напряглась, перехватила Пашкину руку и крепко сжала его ладонь, он в ответ обнял меня, так же не сводя взгляда с табло, - набирают за короткую программу сумму шестьдесят шесть и пятьдесят три сотых балла. Это четвертое место.

Рудов шумно выдохнул через нос, стиснул зубы.

- Чёрт подери, - тихонько ругнулся он и тут же посмотрел на меня, совершенно убитую, опустошённую. – Значит так, - выговорил очень тихо: - Это только полпути. Завтра произвольная.

- Роман Юрьевич, простите меня, - пробормотала разбито. - Я вас подвела. Как увидела её, так сразу и…

- А ты больше по сторонам смотри, - недовольно, с раздражением, ответил он и поднялся с диванчика, где мы сидели в ожидании оценок.

Мы с Пашей тоже встали.

Отойдя от камер, Рудов остановился и заговорил снова:

- Журавлёва не упустит возможность понаблюдать за тобой. Чего ты ждала, Оля? – он смотрел на меня прямо. – Что она будет сидеть и ждать? Не будет.

- Не будет, - согласилась я, понимая, что он прав.

- И я бы не стал на её месте, - говорил он жёстко, но спокойно.

Я могла бы возразить, что он и не оказался бы на месте моей матери, но не стала. В том, что произошло сегодня, была лишь моя вина. Не моей матери – моя и ничья больше.

- Все, собирайтесь и в гостиницу, - отрезал Роман. – Можете прогуляться, если хотите, но осторожно. Помните, что впереди произвольная. Никакой экстремальной кухни. Если пойдёте на улицу – одевайтесь тепло. И не забудьте, что вам нужно отдохнуть. Всё поняли?

Мы с Пашей синхронно кивнули, чем вызвали у Рудова чуть заметную усмешку.

Застегнув молнию на толстовке, я поплелась к раздевалке. Мысли были отнюдь не весёлые. Паша, Роман, да и я сама… Я всех подвела. Всех нас. Это ж надо! Настраивалась столько времени, а одно появление матери выбило меня из колеи. Если завтра буду кататься так же, никакой чемпионат нам не светит.

Что же делать? Не смотреть по сторонам? Смешно…

Погружённая в мрачные мысли, я не заметила небольшую ступеньку. Запнулась и полетела было на бетонный пол, но неожиданно кто-то подхватил меня.

Крепкие тёплые руки… Только-только начавшее успокаиваться после проката сердце застучало с новой силой, с губ слетел выдох.

Уже собиралась было поблагодарить неожиданного «спасителя», как услышала тихое:

- Что на льду, что вне льда, какая же ты неуклюжая, Журавлёва.

Опять Богданов! И опять оскорбляет!

Я резко развернулась и хотела ответить что-нибудь грубое, но слова застряли у меня в горле, стоило мне наткнуться на взгляд Тимура. Лукавый блеск. Всё та же чернота, только льдинки блестели как-то странно.

- Да пошёл ты, - процедила и, скинув его руки, быстро пошла дальше.

Этот взгляд… Он был не похож на все прежние. Но чем? Этого я понять не могла, как ни пыталась. Просто не похож и всё.

Оля

- Как насчёт прогулки? – нагнал меня Пашка уже на выходе.

Открыв передо мной дверь служебного входа, пропустил вперёд.

Я остановилась, не спеша спускаться с небольшого крылечка. На улице уже стемнело, в окнах стоящих на отдалении домов горел свет. Достав из кармана тёплые варежки, я надела их, поправила лямку спортивной сумки и только после этого ответила:

- Я лучше одна, Паш, - посмотрела на него, надеясь, что он поймёт. – Пройдусь до гостиницы, успокоюсь.

- Заодно самоедством позанимаешься, - добавил он слегка язвительно.

-  Не без этого, - призналась честно, понимая, что врать всё равно не имеет смысла.

Жаров знал меня слишком хорошо, чтобы не понимать – так или иначе, но просто взять и зачеркнуть сегодняшний день не выйдет. Анализ ошибок после неудачи – обычное дело для каждого спортсмена. Вот только на этот раз анализировать что-либо было бесполезно, потому что причина моих срывов понятна и так. Занервничала, не смогла собраться.

Вот только всё это не оправдание. Выходя на лёд стороннее нужно оставлять за его пределами. Проблемы, переживания, личное: абсолютно всё. Иначе никак. Тем более если ты претендуешь на место в сборной и право представлять свою страну на крупных соревнованиях международного класса. А что я? Ничего.

- Давай, - протянул он руку, глядя на меня всё ещё с лёгким раздражением и упрёком. - Сумку давай, - уловив моё непонимание, пояснил он и, не дожидаясь, стянул с моего плеча лямку. - Оль…

- Я просто пройдусь, - перебила его и мягко улыбнулась.

Мороз пощипывал щёки, кончик носа. Редкие снежинки кружили в воздухе и беззвучно падали на белый настил своих предшественниц.

- Паш, - тихонько позвала я его, когда он было отвернулся.

Ухватилась за лямку и потихоньку потянула.

- Что тебе, Журавлёва?

Ничего не сказав, я просто обняла его. На миг прижалась всем телом и почувствовала ладонь на своих плечах. Сделала вдох, тыкаясь носом в Пашкину холодную куртку и чувствуя при этом некое подобие умиротворения.

Как же хорошо было понимать, что даже сейчас я не одна. Несмотря на сегодняшний провал, несмотря на допущенные мной ошибки, Пашка оставался моим партнёром. И на льду, и вне его, готовым разделить на двоих и сладость победы, и горечь поражения.

- Как хорошо, что ты у меня есть, - шепнула, отстранившись.

- Согласен, - его губы тронула усмешка, и я тихонько засмеялась. Не могла не засмеяться, глядя на него, видя в его карих глазах отсвет болтающегося над входом фонаря и озорные смешинки. – Может быть, всё-таки пройдёмся? – снова предложил он.

Я отрицательно качнула головой.

- Не сегодня.

На миг Пашка поджал губы. Кивнул и, больше ничего не говоря, спустился по ступеням вниз.

Проводив его взглядом, я тоже хотела было спуститься, но что-то заставило меня задержаться. Лёгкий порыв ветра принёс с собой терпкий запах табачного дыма. До сих пор мне казалось, что рядом никого нет. Только вдалеке, на расстоянии нескольких десятков метров время от времени проходили люди, но тут…

Я огляделась. Никого. Сделала было шаг и тут увидела мелькнувший в темноте огонёк. Снова уловила запах и почувствовала, как беспокойно, тревожно забилось сердце. Огонёк вспыхнул в последний раз и погас совсем, до меня донеслось тихое поскрипывание снега.