— Гарри Поттер! Немедленно вернись за свой стол! — топая ногой и упирая руки в бока, требовала эта мерзкая девчонка, одним лишь видом вызывающая во мне рвотный позыв. Во рту, поперек горла тут же встал горький комок, зачесался язык, а челюсти свело от жуткого ощущения сладости. К ней, видя, что я не собираюсь возвращаться ко львам, тут же присоединилась Гермиона, нравоучительным тоном говоря:

— Гарольд Джеймс Поттер! Ты — гриффиндорец, а не слизеринец! Мы твои друзья, а не они! — показывала она пальцем, при этом привлекая внимание всех студентов, как будущих, так и настоящих. Они смотрели на меня, ожидая послушания и поднятия с последующим присоединением ко львам. Но я как сидел на лавочке рядом с Драко и Панси, так и сижу и никуда вставать не собираюсь.

— Неа! — только и сказал, смотря на директора Макгонагалл, — причину я вам лично скажу, директор, после распределения, — она кивнула, соглашаясь с моим мнением и местом нахождения. К тому же это временное расположение, ведь с завтрашнего дня стол для дополнительного курса будет отдельным. А пока я показываю, чью сторону принимаю и окружение каких лиц предпочитаю.

— Ну, ты попал, Поттер! — говорит Миллисента, — они тебя сожрут, всем львятником растопчут! — предупреждает девушка, а я на это махнул рукой, говоря, что подавятся. Слизеринцы приняли мою сторону, поняли, что я для них не враг, а даже больше — друг. Особенно глядя на компанию из серебряной четверки, принявшую меня в свои ряды. А то, что бравые гриффиндорцы попытаются мне мозг прочистить и на свою сторону вернуть — факт. Главное, они ничего не получат, только средний палец и послание в эротическое путешествие.

6 глава «Призрак и Палладин»

Безымянный

Как я и обещал директору Макгонагалл, после распределения и пира прошел к ней в кабинет, чтобы пояснить то, что произошло в Большом Зале между мной и бывшими друзьями. Отдал вещи Драко, с пожеланием сохранности, пошел по нужному коридору, при этом максимально пряча свою новую сущность, чтобы не вызвать панику портретов и шляпы сразу. Рано им еще в мой желудок отправляться. Да и учебный год только начался, время на то, чтобы проредить призраков и портреты у меня много.

Привычный кабинет директора, в котором я был частым гостем на последнем шестом курсе, не изменился, лишь страж более не требовал пароль из названия сладостей, просто цель визита и имя рода. Горгулья сложила крылья и пропустила меня в кабинет, где за столом уже сидела декан. Сдержанная улыбка, теплый взгляд и приглашение:

— Мистер Поттер, проходите! — показала мне на стоящее рядом кресло, не отказался и сел, — чаю? — отказался, тогда она спросила о произошедшем: — потрудитесь пояснить, что произошло между вами и вашими друзьями? — она не давила и не настаивала, в ее голосе слышалось беспокойство и толика интереса, присущая любому человеку. И как же было приятно смотреть на ее душу, не окутанную грехами. Она переливалась серо-белыми оттенками, с легкими всполохами серебристого, говорящего о ней, как о волшебнице с даром Трансфигурации.

— Если коротко, директор, то они меня и мою дружбу предали, — она ахнула, а я пояснил: — тогда, когда стали брать за дружбу со мной деньги. Насчет Рональда уверен, а за остальных не ручаюсь, — при этом голос мой наполнен обидой, горечью и тоской, всем видом показывал, как мне больно и обидно. На деле плевать, но для образа нужно, — и если бы не сменившаяся внешность после снятия проклятия и исполнения возложенной на меня миссии, так и не узнал бы.

— Проклятие? — просила уточнить директор.

— Как оказалось лорд в ту ночь, когда умерли родители, меня проклял, используя предсмертное желание и рассеянную энергию, поэтому я был задохликом и полуслепым. Когда лорд умер окончательно, то спало и проклятие. Зрение вернулось, шрам пропал, а я стал таким, каким должен был быть все это время, здоровым, зрячим и не анатомическим пособием.

— А друзья?

— Мы с Малфоем и слизеринцами зарыли топор войны, — объяснял все директору для того, чтобы было как можно меньше вопросов, и меня быстрее отпустили.

По старой памяти, а так же из уважения к этой невероятно-сильной и стойкой женщине, должен все пояснить и обозначить свою позицию. Да и отдохнуть хочу. Хоть спать мне не нужно, но погулять по школе в тишине и одиночестве я не отказался бы, поэтому:

— Да и моя помощь в суде свела нас с Драко под одну крышу. А там и с его друзьями Теодором, Панси и Блейзом. На платформе меня пригласили в их купе, чтобы официально закрепить дружеский союз, но в купе ворвался Рональд. И вот тут я узнал истинную причину дружбы, а так же услышал много лестных слов в свой адрес. Что я шрамоголовый придурок и идиот, ищущий себе на задницу приключений и неприятностей, и что в этот раз вытаскивать меня из передряг он будет бесплатно.

— Это стоящий повод игнорировать мистера Уизли, а насчет остальных?

— Не знаю, — развел руки в стороны, — это в целях самосохранения, мало ли, — она не отрицала, спросив о комнате, к кому меня распределить. Для восьмого курса, как и говорилось ранее, была построена отдельная башня с комнатами и гостиной. В одной комнате по трое учеников. — Мне бы хотелось быть в одной комнате с Малфоем, к нему я привык, а кто третий Нотт, или Забини, на ваш выбор. Все равно.

— Сегодня вы будете спать в своих старых комнатах, а с завтрашнего дня вас распределят по комнатам и выдадут расписание уроков, — думал, на этом все, но нет, у директора был еще один вопрос: — мистер Поттер, у меня к вам, как к способному и талантливому юноше предложение, — я внимательно слушал, а она предлагала: — как вы смотрите на то, чтобы стать профессором ЗОТИ?

— Мне кажется, директор, я еще маловат для этой должности. Мне всего лишь восемнадцать, — на что директор улыбнулась и напомнила о пятом курсе, тайном кружке и успехах, которых достигли мои ученики. Я не отрицал тех уроков и достижений, было дело: — есть такое. Но я навоевался, директор, — кривая улыбка и слова: — мне хочется доучиться этот год и отправиться в путешествие, на поиски самого себя, — на деле просто подальше от Англии, всех мозолящих взгляд личностей, и конечно на поиски вкуснейшей души, которую я поглощу. Ну и естественно во имя Господина и тьмы Преисподней, дающей мне жизнь