Посмеялись.

Всё вроде было нормально, но почему-то настроение у Серёги вдруг испортилось. На мгновение ему почудилось, будто снова подступает к горлу серая, мутная гадость. Нет, конечно же, померещилось. И всё же что-то не так. Висит в душном воздухе тревога, проникает в глаза, давит грудь. И кажется, будто грызёт его изнутри маленький червячок, а что за червячок, откуда он тут взялся – не понять. Всё вроде бы хорошо. С Ведьминым Домом дело, можно сказать, почти улажено. С Лёхой подружились. Поход завтра будет. Так отчего же?

Может, всё-таки дело в Саньке? Но теперь-то чего? Раньше ведь, когда договор заключали, не было этого червячка. Страшновато было, и противно, и досада жгла из-за дебильного этого пари, но червячка не было.

Трудно в таких делах разбираться. А надо. Серёга знал, что надо. Значит, что получается? До разговора с Лёхой был страх. Мелкий такой страх, сопливый. Можно сказать, страшок. Но червяка не было. А сейчас всё оказалось наоборот – страшок улетучился, зато на его вместо вполз червяк. Не оттого ли он завёлся, что страха не стало? Ведь получается, всё в порядке, он не пойдёт в Ведьмин Дом, а пари, между прочим, выиграет, поставить Саньку на место. Нормальный человек сейчас бы радовался. А тут почему-то волком выть хочется. Может, у него с мозгами не в порядке?

И вдруг Серёга понял, сразу понял, мгновенно, будто ему кто-то в голове фонариком посветил. Червячок – он из-за того, что враньё получается. Ну, не пойдёт он в Ведьмин Дом, отсидится в сарае – так что же выходит, он сдрейфил? Пускай никто, кроме Лёхи, об этом не узнает, а всё равно – сдрейфил. И пускай Санька проиграет, а всё равно окажется прав. И не сможет тогда Серёга с ним ничего сделать. Потому что веры в себя больше не будет. Вообще не будет, никогда. Станет он взрослым, отрастит усы, на работу устроится, семью заведёт – а внутри останется этот ехидный рыжий червячок. Неужели такая жизнь лучше Ведьминого Дома? Лучше всех этих скелетов, ведьм и привидений?

Но с другой стороны… Разве он, Серёга, так уж уверен в себе? На сто процентов знает, что не испугается? Нет, наверное, если что – он всё-таки сдрейфит. Может, и радостей будет полные штаны… Но всё равно это лучше, чем враньё. «А то будто ты ни разу не врал? – спросил он сам себя. – Каждый день ведь врёшь.» И правда, каждый день. Но не в серьёзных же делах. Так, по мелочи… Например, вчера с уборки территории смылся. Свете лапшу на уши навесил, будто живот разболелся, а Света – девушка добрая, доверчивая. Сразу послала в изолятор. Да ещё поохала, спросила: «Может, один не дойдёшь? Может, послать с тобой кого-нибудь?» А он грустно так, жалобно ответил: «Не надо, Света… Я сам дойду… Наверное…»

И пошёл. Только не в изолятор, конечно, а на Земляничную Поляну. В лесу-то земляника давно уже сошла, а здесь, у бетонного лагерного забора, ещё держится. И ягоды огромные, сладкие. Странно, что никто до сих пор про эту поляну не разнюхал. Вот уже который год приезжает Серёга в этот лагерь, и до сих пор поляной единолично пользуется. Ну, конечно, место дикое, глухое, лопухи растут, а главное – крапива. Высокая, старая, ужасно кусачая. Такая крапива что сквозь брюки, что сквозь рубашку – всё равно жалить будет. Вот люди и не рискуют. А Серёга не боится в одних шортах туда лазить, потому что знает тайные тропинки в крапивных зарослях. Каждый раз, понятное дело, не убережёшься, бывает, что и обжалит. Но настоящий мужчина должен такое терпеть.

А Света и проверять не стала насчёт изолятора. У неё столько дел, что голова пухнет. Причём половину их них она сама себе выдумывает… А если бы и проверила? Всегда можно соврать, что изолятор был закрыт – такое часто случается. А потом, когда изолятор открылся, живот уже перестал. Света что, её обдурить легко.

«Значит, всё-таки врёшь? – поинтересовался тот же самый ехидный голосок. – А враньё – оно всегда враньё. Что про Ведьмин Дом, что про больной живот. Особой разницы нет. Так что действуй, парень!»

Но Серёга понимал, что есть. Есть разница. Хотя… Слишком уж всё это запутано. Одно только ясно – Лёхиным пакетом пользоваться нельзя. Хочешь – не хочешь, а придётся в Ведьмин Дом идти. Вот так.

Но как об этом сказать Лёхе? Старался же человек, спасти хотел… Может, и не надо ему ничего говорить? Нет, нельзя. Нельзя другу врать. А Лёха – друг. Хотя, раз он друг, то почему молчит про свои дела с Санькой?

А может, у него и впрямь причина очень серьёзная! Такая, что никому-никому не скажешь. А у Серёги что? Про червяка говорить неловко? Да разве это причина?

– Слушай, Лёха, – сказал он наконец, решившись. – Ты уж извини, и спасибо тебе, конечно, только я всё-таки туда пойду. Понимаешь… Стыдно как-то враньём побеждать. Что получится – Санька по-честному спорил, а мы с тобой химичим?

Лёха даже глаза на него вытаращил.

– Серый, но это же не игра! А вдруг там и вправду нечистая сила живёт, и убьёт она тебя, как того пацана? Подумай лучше, что с мамой твоей будет. И со всеми! Нет, нельзя тебе идти.

Да, это, конечно, серьёзно, насчёт мамы. Риск есть риск. Но ведь не такой уж и большой риск. Сказать точнее – малюсенький. Ведь ясно же, никаких привидений не бывает. А даже если и бывает – не обязательно же к нему прикасаться будут. Но что, если прикоснётся, и получится синее пятно? А тогда можно в церковь сходить и смыть! В Захаровке церковь до сих пор действует. Он же не тот глупый деревенский пацан, ему порки бояться нечего.

Все эти мысли пронеслись в голове всего лишь за секунду, не больше. Потому что сразу же он ответил:

– Нет, Лёха. Не идти тоже нельзя. Да и не так уж всё и опасно. В крайнем случае, если будет пятно, сбегаем в церковь и отмоем.

Лёха помолчал, потом угрюмо пробурчал:

– Ну ладно, как знаешь. Только я с тобой пойду. Я молитву знаю от нечисти, меня бабушка научила.

– Как это ты пойдёшь? Все ребята заметят. И будет считаться, что пари проиграно.

– Ну, тогда давай я тебе эту молитву на бумажке напишу. Вдруг поможет?

– Ну ладно, пиши…

За пять минут до обеда явилась Дуся в длинном белом платье. Если бы не красный галстучек – вылитая невеста. Весёлая, нарядная пришла, а глазами всё равно повсюду шарит. Слава Богу, ничего не нашарила.

– Ну вот, я же всегда говорила – трудом их надо воспитывать, трудом. Все эти походы ваши, костры – развлечение. А труд – всему голова.

– А что всему ноги? – ласково спросил Миша. Очень ласково спросил, точно побрызгал малиновым сиропом.

– То есть при чём тут ноги? – удивилась Дуся.

– А при том. Труд – всему голова, что-то – всему ноги, а ещё что-то, наверное, всему желудок. Это я, Дуся, извиняюсь, товарищ командир, Евдокия Сергеевна, на обед намекаю.

– Глупые какие-то у тебя шутки, Михаил, – ответила Дуся, придирчивая оглядывая территорию. – Сам умный, а шутки глупые. Удивляюсь я, как это тебя в педагогический приняли? В школе тоже вместо работы хохмить будешь?

– Нет, моя дорогая леди. Школа – место суровое, там не до баек. Я там хамить буду. Начну с директора – и по нисходящей.