– Давай я расскажу тебе о Лахте, – через некоторое время предложила знахарка, и Леа согласно кивнула.

Как ни досадно признавать свое невежество в самых обыденных для большинства людей делах, обида вовсе не должна стать главным из ее чувств. Теперь беглой графине важнее всего исправить недостатки собственного воспитания и выучить все, что знает любой селянин. И вряд ли это займет много времени, ведь, судя по ее личным наблюдениям и рассказам прислуги, сельские дети уже к пяти годам отлично разбираются в делах родителей.

Некоторое время она внимательно слушала, задавая вопросы в непонятных местах и уточняя показавшиеся странными детали. Например, почему засолочные стоят прямо на берегу озера, ведь это портит вид городка с воды.

– Накладно это, – поощрительно улыбнулась Санди. – Сначала возить рыбу в засолочные, потом отходы к озеру. Да и колодцы бить придется, насосы ставить, лошадей гонять. Ну и воровать будут, чем дальше возчик везет – тем меньше привезет. Но и это не главное, время ценнее всего. Неразделанная рыба летом всего несколько часов остается свежей, потом можно выбрасывать. Потому и идут поутру к причалам все, кто хочет заработать или поесть свежей ухи, хозяева засолочных платят на выбор, рыбой или медью.

– Леаттия! – Стоящий у руля бородач негромко окликнул графиню, и она тотчас отозвалась:

– Я слушаю.

– Вот, – мрачно фыркнул он. – Слышала, Санди?

– Да, – огорченно согласилась знахарка. – Будем исправлять.

– Да не хиной, – непонятно отозвался главарь их маленькой команды. – Лучше солью.

– Сама знаю, – беззлобно огрызнулась Санди, доставая из лежащего у нее под головой узла крохотную медную солонку с крышечкой, и пояснила графине: – Оглядываться или отзываться на свое родное имя ты не должна ни в коем случае, ни на плач, ни на крик, ни на предупреждение. Даже вздрагивать не должна, это старый метод ловить беглецов. Кричат: «Дено, поберегись!» – и Дено тотчас оглядывается.

– А если кто-то оглянется из любопытства или просто так? – засомневалась в верности этого метода графиня.

– Сыскари схватят всех, потом разберутся. А мы сейчас будем учить тебя, и за промахи придется сосать щепотку соли.

К тому времени как солнце закатилось за дальние холмы, оставив за собой на небе лишь розовый, медленно таявший, как сожаление, след, беглянка почти возненавидела и соль, и собственное имя.

Но вынуждена была признать действенность этого варварского метода. Едва услыхав имя Леаттия или просто Леа, девушка чувствовала на языке вкус крупных сероватых кристаллов и не испытывала никакого желания оглядываться, а тем более отзываться.

– Хотя сыскари используют этот способ лишь после того, как убедятся в бесполезности поисков и допросов, – чуть виновато призналась Санди, сползая со своей полки и выбираясь из каютки, – лучше подготовиться заранее. Идем поглядим на вечерний город, здесь это лучшее зрелище.

– А если нас увидят? – засомневалась беглянка.

– Непременно увидят, – знахарка явно улыбалась, – нам же добираться до дома. Но ничего нового не обнаружат, ты уже три месяца живешь с нами. И все тебя успели разглядеть. И знают, что ты помогаешь собирать травы, на Шлесских холмах все цветы и деревья распускаются раньше.

– А руки? – вспомнила собственный опыт графиня.

– Мы придем почти в темноте, никто руки рассматривать не будет, – отмахнулась травница, но Борода думал иначе.

– Возьми ореховый сок и протрите ладони, – скомандовал он подельнице. – Нельзя упускать ни одной мелочи. А ты, Лайна, запомни: ни с кем не разговаривай, ни на какие вопросы не отвечай, взгляд не поднимай. А если заговорят по-харказски, скажи – пусть спросят дядю.

Городок постепенно приближался, ялик теперь преодолевал воды Горнео неспешно, как и положено маленькому суденышку. На западе так же тихо гас закат, и в ответ зажигались огни в окнах поднимающегося по склону холма городка. Возле причалов, где скопление огней было гуще всего, застыло на ночлег несколько различных судов и лодок, и последние шедшие в порт ялы спешили к ним присоединиться. Мирная, спокойная картина, однако и близко не дотягивающая до зрелища, как наяву видевшегося Леаттии.

Порт Югрета, построенный там, где делилась надвое самая широкая протока Терсны, в день ее семнадцатилетия с реки казался сказочной шкатулкой, наполненной разноцветными огнями. Зарево горевшего над башнями дворцов волшебного фейерверка отражалось в темной воде, и с яхты, на которой родители катали Леа в честь ее второго совершеннолетия, девушке чудилось, будто она, как легендарная принцесса, плывет по заколдованному феями озеру к своему принцу.

Но только поздно вечером усталая и счастливая виновница торжества узнала, что свадьба будет через три года, после ее третьего совершеннолетия. Правнучке великих герцогов не пристало спешить с замужеством, как какой-нибудь безродной бесприданнице. А еще ей нельзя ошибаться и принимать окончательное решение, не продумав всех последствий этого важного шага.

– Конечно, это не Югрет, – правильно поняла ее молчание Санди, – но мы привыкли и нам даже нравится.

Ялик подошел к причалам, и знахарка заторопилась. Повесила Леаттии на шею дешевый оберег, поправила ей волосы и перевязала платок, потом подала легкий, пышный мешок с двумя веревочными лямками.

– Давай помогу повесить на спину… не давит?

– Нет. – От волнения графиню слегка трясло, но она старалась держаться, убеждая себя, что ничего плохого ее не ждет.

На первом балу в герцогском дворце было намного страшнее.

Она тотчас же посмеялась над собственными доводами. Тогда рядом были родители, а Манрех зарычал даже на шута, когда тот попытался над ней посмеяться. И лишь теперь ей понятно, почему тот весь вечер выглядел таким угрюмым. Герцог никогда не забывал про обещанные наказания.

– Не волнуйся, – строго глянул на девушку бородач, – пока мы рядом, никому тебя не поймать.

Леа признательно ему улыбнулась и внезапно отметила, что их главарь за последние полчаса весьма изменился. Борода теперь была чернее, короче и много ухоженнее, чем днем, и на щеках соединялась с узкими, аккуратно постриженными бакенбардами.

А еще изменилась одежда, и хотя Леа не видела, чтобы бородач переодевался, но все его вещи сейчас выглядели намного добротнее и солиднее, начиная со шляпы, уже и близко не напоминающей пастуший колпак.

Но сильнее всего девушку поразила лодка, на которой они приплыли. В полумраке быстро надвигающейся ночи можно было разглядеть немногое, но дверцы, которую открыл перед ними «дядя», когда ялик пристал к выступающему в озеро деревянному причалу, раньше точно не было. Да и ялик теперь нужно было называть ялом или даже баркасом, насколько разбиралась в этом выросшая у реки графиня.

– Я первый, подам руку, – бросив на пирс конец сходней, предупредил бородач, и через минуту все они уже стояли на пропахших рыбой и водорослями сырых досках причала.