В последующие годы свитки сделались одной из статей бизнеса, и нелегальный вывоз их превратился в исключительно прибыльное дело. Фрагменты свитков вывозились в грязных дорожных сумках, в коробках с сигаретами и прочих импровизированных контейнерах. Начали появляться и подделки, и плутоватые местные торговцы не испытывали недостатка в покупателях. Бульварная пресса провозглашала все, хотя бы отдаленно напоминающее древние пергаменты, огромной ценностью. В результате подобной шумихи арабские коммерсанты отказывались продавать любые клочки свитков менее чем за сотни, а в одном случае даже за тысячи фунтов. Напомним, что все это происходило во времена, когда средний дом стоил примерно 1500 фунтов стерлингов.

Когда митрополит Самуил увез свои свитки в США, иорданское радио заявило, что он будто бы запросил за них миллион долларов. Возникли опасения, что свитки могут быть приобретены не только частными коллекционерами и в качестве экзотических сувениров, но и как выгодное капиталовложение. В то же время сами свитки, естественно, были крайне хрупкими, и для их хранения и защиты от дальнейшей порчи требовались особые условия температуры и влажности. И действительно, процесс порчи многих из них уже успел принять необратимый характер. Как только в дело вмешался черный рынок, большая часть наиболее ценных материалов оказалась необратимо утраченной для науки.

Ответственность за сложившуюся ситуацию в значительной мере была возложена на того же Джеральда Ланкастера Хардинга из отдела древностей. Хардинг придерживался мнения, что настаивать на соблюдении буквы закона не так важно, как спасти возможно больше свитков и фрагментов. Поэтому он придерживался практики покупки свитков и фрагментов у всех, кто ими реально владеет. Это обеспечивало таким материалам законный статус, как бы негласно признавая, что всякий, кто владеет ими, имеет на это законное право. При совершении сделок и приобретении материалов агенты Хардинга имели право игнорировать любые вопросы законности и (до определенного предела) цены. Сам Хардинг, свободно владевший арабским, сумел установить контакты не только с торговцами, но и с бедуинами, стремясь показать всем, что он готов щедро платить за все, что они сумеют раздобыть для него.

Тем не менее митрополит Самуил был обвинен в «похищении» и вывозе свитков из страны, и правительство Иордании потребовало их возвращения. Но к тому времени было уже поздно. Бедуинам из племени та-амирех была предоставлена своего рода «монополия на право поисков в пещерах». Окрестности Кумрана мигом превратились в некое подобие военной зоны, и поддержание порядка в ней было возложено на тех же та-амирех, которым предстояло «не позволять представителям других племен участвовать в поисках свитков». Все свои находки люди племени та-амирех обязаны были передавать Кандо, который был должен выплачивать им вознаграждение. Кандо должен был передавать находки Хардингу и, в свою очередь, получать от него вознаграждение за труды.

В октябре 1951 г. представители племени та-амирех прибыли в Иерусалим и привезли с собой свитки, найденные в новой пещере. Отца де Во из Библейской школы и Хардинга в городе не оказалось, и бедуины решили обратиться к Джозефу Сааду, директору Рокфеллеровского музея. Саад потребовал показать ему место, где были найдены свитки. Бедуины ушли, решив посоветоваться, и более не возвращались.

Саад раздобыл джип, рекомендательное письмо от штатного археолога арабского легиона, захватил с собой несколько вооруженных людей и отправился к первой стоянке племени та-амирех за пределами Вифлеема, которую ему удалось найти. На следующее утро на пути в Вифлеем он увидел одного из тех людей, которые приходили к нему накануне. Саад без лишних церемоний решил похитить бедного бедуина.

«Как только джип остановился, Саад окликнул бедуина и потребовал от него сообщить информацию о пещере. В глазах араба мелькнул страх, и он сделал вид, что собирается убежать. Тогда солдаты, выскочив из джипа, преградили ему путь. Затем, когда Саад едва заметно кивнул головой, они схватили араба и втолкнули его в кузов джипа. Водитель включил мотор, и они помчались по дороге в обратном направлении».

Оказавшись в безвыходном положении, бедуин согласился сотрудничать с Саадом. На ближайшем военном КПП Саад взял подкрепление, и небольшой отряд направился вдоль вади[15]Та-Амирех в сторону Мертвого моря. Когда рельеф местности стал совсем непреодолимым для джипа, они бросили его и продолжили путь пешком. Они прошли добрых семь часов, пока не достигли берегов вади, высота стенок которого достигала нескольких сот футов. Прямо перед ними в стене скального массива виднелись два больших проема пещер, вокруг которых клубились тучи пыли. Бедуины успели проникнуть внутрь и забрали все, что только можно было там найти. Увидев отряд Саада, некоторые из них тут же исчезли. Солдаты, сопровождавшие Саада, начали стрелять в воздух, и все бедуины поспешно покинули пещеры. Из двух пещер, обнаруженных отрядом, одна была огромной: двадцать футов (6 м) в ширину, от двенадцати (3,6 м) до пятнадцати (4,5 м) в высоту и примерно 150 футов (45 м) в глубину. В Иерусалим Саад возвратился лишь на следующее утро. Измученный долгой экспедицией (которая включала в себя 14-часовой пеший переход), он заснул. Проснувшись в конце дня, он обнаружил, что в Иерусалиме поднялся настоящий бунт. Друзья бедуина разнесли весть о том, что его похитили и бросили в тюрьму. Один наблюдатель заметил даже, что применение военной силы было ошибкой, которая заставила владельцев спрятать имевшиеся у них документы, а бедуинов – быть более осторожными, сообщая о своих находках.

Итогом экспедиции Саада стало открытие четырех пещер на берегу вади Мурабба'ат, расположенных в одиннадцати милях к югу от Кумрана и на расстоянии примерно двух миль от берега Мертвого моря. Материалы, найденные там, было гораздо проще датировать и идентифицировать, чем собственно Кумранские свитки, но по важности мало уступали последним. Они восходили к началу II в. н.э., точнее – ко времени восстания в Иудее, поднятого Симоном бар Кохба между 132 и 135 гг. н.э. В их числе находилось и два письма, подписанные самим Симоном и содержавшие ряд новых сведений об управлении, экономике и структуре гражданской администрации у восставших, которые в какой-то момент были буквально на волосок от успеха, когда Симон захватил Иерусалим, отобрав его у римлян, и почти два года удерживал город в своих руках. По словам Роберта Эйзенмана, это восстание явилось прямым продолжением событий, имевших место в предыдущем веке, – событий, в которых принимали участие те же самые иудейские семьи и в основе которых лежали те же принципы, которыми, возможно, руководствовался и сам Иисус.

Вскоре после открытия пещер у вади Мурабба'ат раскопки вокруг Кумрана получили новый импульс. Возвратившись в Святую землю из Европы, отец де Во вместе с Хардингом и пятнадцатью рабочими начал активные раскопки. Раскопки эти велись на протяжении последующих пяти лет, вплоть до 1956 г. Помимо прочих находок, археологи раскопали целый комплекс построек, который был идентифицирован как «община ессеев», о которой упоминает Плиний.[16]