У ребенка от рождения огромный потенциал, и он гораздобольше, чем у взрослого, Но этот потенциал должен быть актуализировансоответствующей внешней стимуляцией. Если же этого не происходит, то непростимулированные должным образом нейроны уходят в небытие, и только в лучшемслучае сохраняются в резерве (при удачном стечении обстоятельств они, например,помогут человеку когда-нибудь восстановиться после инсульта).

В результате наш «небоскреб» — электрическая система мозга(не путать с анатомической!) — выглядит не как идеальный «параллелепипед»,где все «стены» отстроены по единому плану, а имеет сложную, неправильнуюформу. Где-то есть помещения, а где-то — пустота и только куски «арматуры»болтаются на ветру, потому как, когда раздавался «бетон» (миелин), мы незадействовали эту часть конструкции.

Уже при покачивании колыбели решается, куда склонится чашавесов судьбы.

Станислав Ежи Лец

Остин Рейзен в свое время поверг научную общественность вшок своим исследованием на обезьянах. Новорожденных детенышей шимпанзе онрастил в кромешной темноте. Через год эти детеныши оказывались абсолютнослепыми — у них были атрофированы сетчатка глаза (в норме она состоит изособого вида нервных клеток) и нейроны зрительного нерва. Причем, если шимпанзедержали в темноте только до семи месяцев, эти изменения еще были обратимы. Ноболее длительное пребывание животных в темноте убивало клетки мозга, которые впринципе отвечают за эту функцию.

Иными словами, элементарный жизненный опыт — его объем иразнообразие — в значительной степени определяет и все наши последующиеспособности. Другие исследования подтвердили, что мозг животных, выросших вокружении множества игрушек и других детенышей, с которыми можно было играть,весил больше и содержал большее количество нервных связей, нежели мозгживотных, выращенных в стандартных лабораторных условиях.

Это почти что инвалидность!

Зачем я затеял этот мудреный рассказ о процессемиелинизации? Важно понять, что этот «бетон» льется долго и неравномерно, инымисловами — миелинизация в мозгу ребенка идет постепенно и неравномерно. Сначаларешаются жизненно важные вопросы: миелинизируются те зоны мозга, которыеотвечают за работу внутренних органов, а также за функцию восприятия, ну и заэлементарные движения, разумеется.

От пятилетнего ребенка до меня только шаг. От новорожденногодо меня страшное расстояние.

Лев Толстой

К полугоду корковые отделы мозга ребенка, отвечающие задвигательные акты, миелинизируются настолько, что малыш оказывается способенболее-менее успешно контролировать свои движения. Ему последовательно удаетсясначала держать головку и тянуться к предметам, потом приподнимать верхнюючасть тела и опираться на руки, перекатываться, сидеть, стоять и, наконец, кгоду — ходить.

Но может быть, он способен контролировать мочеиспускание илиакт дефекации? Может быть, если прикрикнуть на него или сказать ему «паруласковых» — мол, хватит подгузники переводить! — он тут же присмиреет,осознает свою ошибку и, чтобы сэкономить семейный бюджет, начнет ответственноходить на горшок? Боюсь, родители, рассуждающие подобным образом и сетующие на«несознательность» ребенка, немного не в себе. И, к сожалению, такие «не всебе» родители встречаются слишком часто. Умом, возможно, они «понимают», что вгод или в два требовать от ребенка исключительной чистоплотности — это как-торановато. Но внутренне они так не чувствуют, внутренне они уже сетуют,проявляют недовольство, подгоняют малыша. А он просто не может ни ложку держатьтолком, ни на горшок ходить по команде. И до тех пор, пока родители этого непоймут сами для себя, причем, на уровне некой незыблемой аксиомы, не требующейникаких доказательств, они будут раздражаться и передавать это свое раздражениеребенку.

Чудес не бывает. Чтобы ребенок научился контролироватьфизиологические процессы, встал, сел или просто начал улыбаться, его мозгдолжен к этому конкретному действию созреть. В равные периоды жизни ребенокта-то делает или не делает не потому, что он «не хочет», «капризничает», «емулень» или «он дурака валяет», а просто потому, что он еще не может этогосделать. И речь, разумеется, идет не только о двигательных навыках, но и опамяти, внимании, мышлении, целенаправленности деятельности.

Мозг ребенка должен созреть к каждой конкретной функции,соответствующие нервные пути должны сформироваться, отстроиться, заработать. Асхема везде одна и та же — сначала внешняя стимуляция, затем пробные действия,потом фиксация определенных навыков и, наконец, их закрепление. В конечномитоге, нужный нервный путь, проходящий через огромное множество клеток, ихотростки и синапсы, оказывается отстроен в мозгу, «фиксирован» клетками глии.Возникает то миелиновое «ложе», которое пускает хаотическую до того моментаактивность нервной системы в строго определенном направлении.

Эту книгу я пишу в 2007 году, и, по расчетам ученых, еслиобъединить сейчас все компьютеры мира в один, если присовокупить сюдасовременную всемирную сеть Интернет, то получившийся в результате«интеллектуальный» гигант по сложности своей организации чуть-чуть недотягивает до сложности организации одного отдельно взятого человеческогомозга. Можете ли вы представить себе теперь, насколько он сложен и чего стоитотладить и запустить эту махину? Признаюсь, мне не удается. В голове неукладывается. А ребенок это делает, он неустанно работает, и это происходитдвадцать четыре часа в сутки.

Примечание: «Не выйти из дома, не глянуть на крыльцо…»

Основываясь на собственном опыте, должен сказать, чтопроцесс формирования целенаправленного движения в нашей нервной системе —процесс мучительный и наисложнейший! Никто из нас не помнит, насколькоархисложная это задача — взять под контроль хаос нервных импульсов, призванныхобеспечивать элементарные функции двигательного аппарата. Исключение составляютте, кто страдает рассеянным склерозом или периферическим параличом. Посколькусам я отношусь к числу таких «счастливцев», то готов свидетельствовать, что этопотрясающий по сложности, адский труд.

Если миелин утрачен, заставить свои собственные «члены»слушаться твоих же собственных команд, то есть команд, посланных им твоей жесобственной головой, почти невозможно! Они не слышат и не слушаются, валяются,как чужие, и совершенно индифферентны по отношению к любым твоим командам. Тыих даже не чувствуешь толком. Закрываешь глаза, и вдруг начинает казаться, чтотвои ноги сложились, как у китайского болванчика, открываешь, а они лежат точнотак же, как и лежали битых пять часов до того, когда тебя в последний раздвигали. И попроси их что-нибудь сделать… Никакой реакции!

Помню, когда уже миновала острая фаза моей болезни, во времяодного из врачебных осмотров меня захотели поставить на ноги — в качествеэксперимента. Я ужасно обрадовался, засуетился. Мне казалось, что ноги ужеокрепли и все непременно получится. Если не смогу пройтись, то хотя бы постоюна своих двоих! Мне помогали, страховали. Я сел, спустил ноги вниз, оперся на них(так мне, по крайней мере, казалось), затем меня подхватили под белы руки и…Как я упал — я даже не понял. Когда я разогнулся из сидячего положения, на мигмне показалось, что ног у меня просто нет, что они заканчиваются аккурат вобласти паха, ампутированы и торчат как два обрубка. Потрясающее ощущение…ужаса.