За повозкой-кораблем Кошачьего Клана едут двое всадников и быстро обгоняют ее. За их спинами вьются на ветру широкие голубые плащи. Я не могу различить белых символов на плащах, но что-то в самой гордой осанке всадников заставляет думать о царственности, хотя, конечно, родней королю они быть не могут. Потому что они – люди.

Один из кошачьих демонов, перегнувшись через борт корабля, что-то громко кричит всадникам, отчаянно жестикулируя. Они отвечают на скаку, пришпоривают коней – и уносятся по дороге далеко вперед, лавируя между рядами едущих.

– Кто это? – спрашиваю я генерала.

– Люди клана Ханно, – отвечает тот без особой приязни. По лицу его пробегает странное напряжение, причину которого я не могу понять.

Конечно, я слышала о клане Ханно. Это самый большой и значимый Бумажный клан в Ихаре – они вернейшие союзники Короля-Демона. Сказать по правде, почти единственные его союзники из Бумажной касты.

Интересно, о чем двоим Ханно разговаривать с давними противниками Короля?

Дальше мы едем в молчании, день постепенно переходит в ночь. Поток повозок на дороге редеет. Начинается дождь, нарушая зловещую тишину и наполняя воздух холодом.

Я смотрю в окно повозки. Безлунное небо низко нависает над пыльными равнинами. Тьма кажется настолько густой, что в нее можно нырнуть, как в воду. Я думаю об одном из небесных богов – Чжокка, Вестнике Ночи: о том, что это он сейчас протянул руку и заключил меня в объятие, а на его лице светится довольная улыбка – светится огнем поглощенных им звезд.

– Ешь, – приказывает генерал, громким голосом пробуждая меня от темных видений. И сует мне в руки кожаную фляжку и какую-то еду, завернутую в лист пандана. – Не хочу, чтобы ты свалилась в голодный обморок прямо во время осмотра во дворце.

Я начинаю жевать слипшийся комок риса, выкусывая его из обертки листа.

– А магия, которая управляет нашей повозкой – ее наложили имперские шаманы?

– О, гляжу, даже такая деревенская девчонка, как ты, о них слышала?

– Да кто во всей Ихаре об этом не слышал?

Он хмыкает.

– Полагаю, да. Хотя порой не понимаю, отчего в королевском дворце к этим шаманам так много почтения… как будто они сами и есть боги! Даже Король-Демон почитает их магию, как нечто священное.

Брови сами собой удивленно приподнимаются. Ни разу не слышала, чтобы кто-то отзывался об имперских шаманах так непочтительно! Во всей Ихаре их боятся и почитают сверх всякой меры. Как и Бумажные Девушки, они считаются тайной королевского дворца, окруженной множеством слухов и суеверий. История имперских шаманов восходит к тем временам, когда Король-Демон только приступил к строительству Сокрытого Дворца. Он приказал своим архитекторам создать для него совершенно неприступную крепость, но те ответили, что это невозможно. Тогда Король-Демон казнил их на месте. Их преемники предложили ему оплести крепость по периметру постоянным дао. Ни один самый сильный шаман не способен на такое, поэтому нужно было привлечь к работе целую группу и сделать так, чтобы они работали непрерывно.

Не то чтобы раньше не было известно о способах смешения силы нескольких шаманов, но обычно это небольшая группа, призванная окружать кольцом защиты военный лагерь или временное поселение. Советники же Короля предложили ему создать постоянную защиту огромного замка. Множество шаманов, сменяя друг друга, должны были по очереди поддерживать неприступность дворцовых стен.

– Это правда, что при дворе живет больше тысячи шаманов? – спрашиваю я.

– Тысяча – это ничто, детка! Бери больше, их там много тысяч. Но вот чего я никак не пойму…

Он вдруг обрывает речь и отворачивается.

– Чего именно? – осторожно спрашиваю я.

Генерал сердито смотрит перед собой и тяжело дышит. А потом резким движением указывает на шрам, пересекающий лицо. Его лицо – полубычье, получеловеческое, широкий плоский нос, выступающая нижняя челюсть – и так достаточно уродливо, но кривой шрам превращает его в страшную маску, в настоящее чудовище.

– Я получил это украшение в битве при Цзяне. Потом просил позволения Короля посетить имперских шаманов, чтобы они своей магией избавили меня от шрама. Но он мне отказал. Сказал, что шрамы украшают воинов, служат их чести. Что желание избавиться от следа жестокой битвы – признак слабости.

Внезапно я испытываю нечто вроде сочувствия к генералу – но это чувство умирает тотчас же, когда он проводит мозолистым пальцем по моей щеке.

– Вот зачем мне понадобилась ты.

– Что… что ты имеешь в виду?

Он окидывает меня довольным взглядом.

– Конечно, тебя нельзя назвать классической красоткой, тебе не хватает элегантности, грации – сразу видно, что ты не из аристократии. Но все-таки… эти твои необычные глаза. До сих пор ни разу не слышал о девчонке из Бумажной касты с таким цветом глаз. Это же настоящее благословение, и оно может возбудить интерес Короля. – Он наклоняется ближе, дышит мне в лицо. – По крайней мере, я на это надеюсь. Избранные девушки из всех провинций прибывают во дворец как раз завтра вечером. Главное для нас – получить одобрение госпожи Эйры и мадам Химуры.

Я непонимающе моргаю.

– То есть процедура выбора уже закончена?

– Закончена пару недель назад.

– Тогда зачем ты вообще меня привез? – в отчаянии выкрикиваю я.

На скулах генерала заиграли желваки.

– Мне нужно вернуть расположение Короля после того злосчастного случая со шрамом. Поэтому я отправил своих людей на поиски особенной девушки, которую я мог бы подарить государю в знак верности и преданности. Сит доложил мне о слухах о человеческой девчонке с золотыми глазами, но я до конца ему не верил, пока сам тебя не увидел. – Он смотрит на меня с вызовом. – Скажи мне, детка, в тебе ведь найдется все, что нужно, чтобы быть принятой ко двору? Ты постараешься?

Ярость душит меня изнутри, накатывает жаркой волной. Значит, вот почему он оторвал меня от дома, от родных, вот зачем потащил во дворец?

Чтобы я стала живой взяткой королю?

– Я совершенно не желаю быть принятой ко двору, – выдыхаю я.

Ноздри генерала раздуваются. Он хватает меня за горло.

– Тебе придется постараться, – рычит он, – и придется преуспеть. Иначе твоя семья – вернее, ее жалкие остатки – за это поплатится. Так что не вздумай совершить ни единой ошибки, кееда.

Он хватает меня за руки, поднимая их к моему лицу. Его стальные пальцы больно впиваются в запястья.

– Потому что иначе их кровь будет на твоих руках. На этих самых руках, ясно?

Я с трудом вырываюсь, а он смеется.

– А, ты все еще считаешь себя выше предназначенной тебе судьбы. Я это ясно вижу, девочка. Но ты уж мне поверь – ничем ты не выше. Когда ты узнаешь, что происходит с гнилой бумагой, когда увидишь, как расправляются со шлюхами, которые плохо выполняют свою работу, ты будешь ползать на брюхе, умоляя Дворец принять тебя и не вышвыривать за ворота. – Он наконец отводит от меня взгляд и смотрит в окно. – Мы почти приехали.