ты чё? А он чё? — стоя в очереди на кассе в супермаркете, белокурый красавчик в обтягивающей его ладную фигуру спортивной футболке разговаривал по телефону. На пальце тускло поблескивало кольцо — артефакт надежно защищал Гвеллина от посторонних взглядов. — Да ладно? Ништяк! Да ты чё! Щас, погодь… Молодой человек, пропустите меня, я быстро и без сдачи.

Мужик с кучей детей, уже приготовившийся вывалить на ленту гору продуктов, удивленно оглянулся через плечо. Он никак не ожидал такой внезапной перемены в стиле общения покупателя за его спиной.

— Свалил, я сказал! — рыкнул гном. Протиснулся вперед, и протянул кассирше банку пива вместе с деньгами. — Там без сдачи, чек не надо. Аллё, Тарриен? Да, щас погодь, из магаза выйду, а то тут слышно хреново.

На улице светило солнышко, бабье лето доживало последние дни. Следующая неделя, по прогнозам синоптиков, должна была принести холод и дожди. Гвеллин синоптикам не сильно верил, считая их шарлатанами, но все равно догадывался, что так тепло будет уже не скоро. Поэтому наслаждался погодой в частности и жизнью в целом.

Прихлебывая холодное пиво из банки, гном встал чуть в стороне от магазина, провожая взглядом проезжающие мимо машины. Лепота, как говорилось в одном старом, советском фильме. Сам фильм Гвеллин не видел, но слышал о нем от Алисы. Слово "лепота" Безумная обычно говорила, когда на кусок хлеба намазывала одновременно мед и горчицу. Чтобы одно не было слишком сладким, а другое не сильно горчило. Гном запомнил значение этого слова, которое, видимо, означало высшую степень удовольствия, и употреблял его при случае.

Слева пронеслась черная, затонированная наглухо «БМВ», и встала на магазинной парковке. Привычно контролируя краем глаза окружающую обстановку, Гвеллин стал ждать, что оттуда появятся какие-нибудь здоровые лбы с лицами, не отягощенными высоким интеллектом. Однако из машины никто не вышел. Зато из служебного помещения магазина на подгибающихся ногах вышел продавец, какой-то парень. Воровато оглядываясь, он приблизился к машине, и замер. Тонированные стекла со стороны водителя опустились. Начался диалог, наверняка касающийся денег.

Гвеллин отвернулся, и снова принялся за пиво, однако буквально через пару минут не удержался, и глянул опять. На лице продавца был написан смертельный страх, он заламывал руки, и с мольбой обращался к пассажирам "БМВ". Судя по всему, ответы изнутри парень получал неутешительные. Гному стало любопытно, как представитель дружеской расы, он не упускал случая подцепить интересных знаний из жизни людей. Между тем ситуация кардинально изменилась. Хлопнули дверцы машины, и возле "БМВ" возникли четыре угрожающе сопящих фигуры. Парень-продавец попятился.

А потом началось то, к чему только в России относятся, как к совершенно обыденной вещи — избиение.

Парень не смог договориться с бандитами, и те решили его проучить. Один из них без размаха врезал должнику в живот, а когда тот скрючился, сделал ему грубую подножку. Парень упал, получил ногой под ребра от кого-то из бандитов, и скрючился, пытаясь защитить лицо ладонями. Но ему это не помогло. Другой бандит врезал ему по почкам носком кроссовка, а третий взмахнул деревянной битой, которую все это время сжимал в руке. До Гвеллина отчетливо донесся хруст ломающейся кости, а брызнувшая во все стороны кровь подсказала ему, что ранение избиваемый получил серьезное. И все это — среди бела дня, на парковке супермаркета, на глазах у десятка людей.

Но, как это тоже бывает только в России, на помощь несчастному никто не пришел. Гном ждал, что кто-то из проходивших мимо людей кинется на бандитов если не с кулаками, так с криками или угрозами вызвать полицию. Но ничего не произошло. Разве что в дверях служебного выхода супермаркета появились двое охранников. Но и они не стали рисковать, а спокойно дожидались, пока все закончится, и избитого можно будет забрать, чтобы оказать ему первую медицинскую помощь. Хотя бы вполне могли хотя бы вызвать ту же самую полицию.

В своей гномьей жизни Гвеллин видел немало насилия — и дома, в родных поселениях, и здесь, в Боевой Академии, и во многих мирах, куда его отправляли на практику. Чего только стоили приключения в Лонтарии, где на улицах лились реки крови, и оставались горы трупов. И всегда спокойно принимал мысль, что насилие, в принципе, вещь такая же необходимая обществу, как воздух. Но сейчас, глядя, как четверо здоровых рыл избивают одного парня, а всем вокруг пофигу… Нет, такого Гвеллин стерпеть не мог. Одно дело — насилие в бою, когда для тебя все вокруг враги, а другое дело здесь. Сплюнув, гном вразвалочку пошел к месту драки.

Несчастный продавец уже потерял сознание, и бандиты просто методично избивали бесчувственное тело. Они вошли во вкус, почувствовали жажду крови, их глаза горели огнем, ноздри жадно раздувались, кулаки мелькали. От людей в них уже ничего не осталось, проснулись древние инстинкты, когда человеку нужно было быть жестоким, чтобы выжить. Кто-то врезал парню по голове, кто-то плюнул ему в лицо. А кто-то сломал ему носком ботинка два ребра, и добавил ногой по паху. Вожак, который нанес первый удар в живот, стоял чуть позади, наблюдая за работой помощников. Он не хотел убийства, но не мог отказать себе в удовольствии насладиться садистким чувством причинения боли другому человеку. В тот самый момент когда он открыл рот, чтобы дать команду прекратить избиение, ему в голову прилетела пустая банка из-под пива. Пущенный с невероятной силой снаряд ударил бандита в висок, и он, даже не успев удивиться, повалился на крыло машины.

Остальные оглянулись через плечо, и замерли. Не потому, что испугались, а потому что перед ними теперь стоял низкорослый, обросший буграми мышц коротыш, поигрывающий огромными кулаками.

— Ну чё, уроды? — сказал Гвеллин.

И тут же пошел в атаку, решив этой фразой общением с бандитами и ограничиться.

Первый враг получил такой сильный удар в бок, что был буквально отброшен в сторону, врезался головой в дверцу "БМВ", и сполз на землю. Второй замахнулся битой, но та была тут же перехвачена, и вырвана из его рук с невероятной легкостью. Врезав битой по коленям ее хозяину, Гвеллин вторым ударом раскрошил ему подбородок, и отшвырнул назад. Третий, не понимающий, что происходит, потянулся к подмышечной кобуре за пистолетом. Гном ткнул его битой в живот, а когда тот согнулся, обрушил ее на бритый затылок.

— А-а-а! — очнувшийся вожак кинулся на коротышку, сжимая в руке выкидной нож. Легко отбив удар, Гвеллин схватил его за горло и за пояс, поднял над собой, и швырнул прямо в лобовое стекло "БМВ". Бандит головой вперед вошел внутрь