Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настя же отправилась прямиком в ванную, сполоснула лицо ледяной водой из-под крана, и, увидев в зеркале своё отражение, недовольно сморщилась: бледная, круги под глазами, вид какой-то болезненный, усталый.
– Совсем не выспалась! – вздохнула Настя.
И тут же в память ворвались обрывки ночных кошмаров.
Что именно видела, она уже забыла, но помнила неприятные, пугающие ощущения, которые осели в душе мутным осадком. Снилось что-то жуткое, что-то слепленное из страха, боли и отчаяния. Вот поэтому Настя чувствовала себя разбитой и измученной, несмотря на то, что весь вечер и ночь проспала.
Романова пригладила рыжие локоны, потёрла виски – голова тяжёлая, словно мозги отлиты из чугуна…
«Кошмары… Да, неприятно, досадно, но… ладно! – решила она. – После вчерашнего кошмары это вполне нормально. Странно, что я вообще сумела уснуть…»
Рассудив так, Настя поспешила одеваться в институт.
Как бы там ни было, стоило подумать о дне сегодняшнем. Хотя на душе скребли кошки, и больше всего хотелось лечь и снова уснуть, уснуть и ни о чём не думать.
***
[1] Персонаж телесериала «Секретные материалы», агент ФБР, который расследует загадочные дела
На входе в институт как всегда толпилась шумная ватага студентов. Странно, но они не исчезали с крыльца круглогодично. Даже летом всегда у кого-то находился повод зайти.
Среди старшекурсников Настя приметила высокую фигуру Нижегородцева и поспешила к нему.
– Руслан! Привет! – поздоровалась она. – Ну, как начало учебной жизни?
– Пока ништяк! Привет! Я уже успел по всем соскучиться, – улыбнулся парень. – А учёба... Ты же сама знаешь: «От сессии до сессии живут студенты весело!»
– Как там процесс защиты?
– Ты – за Лесей, а Олеся – за мной. Но очередь наша подойдёт ещё не очень скоро. Наша горячо любимая Светлана Юрьевна каждому выносит мозг минут по двадцать! Можешь туда не торопиться! Расскажи лучше как дела?
– Нормально, – уклончиво ответила Настя.
Но Руслан не сводил с неё пытливого взгляда.
– А я слышал, Романова, что вместо того, чтобы на солнышке греться кверху пузиком, где-нибудь на уютном пляже, ты развлекаешься поиском шаманов и запрещённых сект в диких лесах необъятной России?
– Петрушенко надо язык вырвать! – вздохнула Настя. – Уже всё разболтала?
– Всё! – безжалостно подтвердил Руся. – Мне ещё вчера, по телефону… А вот всем остальным – сегодня. Боюсь, что пол-института уже точно в курсе. А после обеда и вторая половина узнает последние новости из жизни Анастасии Романовой.
– Круто! – разозлилась Настя. – Она бы ещё на весь город растрепала. Особенно это умно, после того, как в милиции решили, что у нас с Лесей были обычные «глюки».
– Кстати… Надо с ментов не слезать – пусть ещё раз лес прочешут! Хочешь, после защиты с вами съезжу? Как говорится, потолкую по-мужски.
– Ладно, если тебе нетрудно, давай! – согласилась Настя. – Хотя… не знаю, есть ли смысл… Если уж сразу ничего не нашли...
***
Пережить этот день было нелегко.
Все, кому не лень, заглядывая в лицо с плохо скрываемым любопытством, норовили спросить, как же бедная Настенька пережила такой ужас. Все стремились уточнить детали происшествия, чтобы, как понимала Настя, сопоставить с рассказом Олеси и вычислить, не приврали ли подруги чего-нибудь.
Насте хотелось высказать Олесе всё, что она думала по этому поводу, но вечно рядом с ними находился третий лишний.
В итоге защиту она пусть и не завалила, но сдала кое-как.
Поездка в милицию тоже получилась бесполезной.
С Русланом Владимир Сысоев действительно говорил иначе, как-то серьёзнее, без насмешек, вот только новых сведений дать он так и не смог.
– Похоже, лучшее, что вы можете сделать – это забыть о произошедшем, – подвёл итог Руслан, когда они уже стояли на улице, жмурясь от яркого закатного солнышка.
– Да, в самом деле, – согласилась Олеся, – ведь сами мы не пострадали. Нас не ограбили, не убили, не … – она запнулась. – Короче говоря, нас-то пронесло. Так что голову ломать? Скажем, слава богу, что всё обошлось! Насть, давай забудем всё это! Если уж милиция этих тварей не нашла, не нам же их искать…
Настя рассеянно кивнула рыжей головой:
– Да, давай… Забудем и больше никогда не станем это вспоминать!
***
Но забыть не получилось, потому что ночью вновь пришли кошмары…
И следующей ночью тоже. А потом снова, снова и снова!
Настя почти перестала спать. Едва она закрывала глаза, как на неё обрушивался поток таких жутких, леденящих кровь видений, что она вскакивала среди ночи с диким криком, в холодном поту, и сидела потом до самого утра, не выключая ночника. Каждая ночь превращалась в испытание, в борьбу с самой собой, в схватку с ночными демонами и марами.
Но Настя знала, кто на самом деле стоит за этими снами – «шаманка» с Воронова утёса, пославшая проклятие вслед убегающей прочь рыжей девчонке.
Это с ней Настя сражалась каждую ночь. Это она присутствовала в каждом жутком видении, являвшемся по ночам.
Рыжей снилось, как её убивают на каменном круге у подножья скал. Она, как наяву, чувствовала дикую боль, и сны тонули в потоках крови.
Кошмары были так пугающе реалистичны, что Настя перестала различать сон и явь, словно она навсегда застряла в том дне, когда отправилась на прогулку по Святогорью.
А иногда ей снилось, что она приходит домой и видит залитую кровью квартиру, свою убитую мать и Олесю. Просыпаясь, Настя чувствовала, как подкатывает дурнота от тошнотворного запаха смерти, преследующего её даже за гранью сновидений.
Ей снилось, что в абсолютной тьме ведьма из леса подкрадывается к ней и душит ледяной рукой. Но, пытаясь разжать её похожие на клещи пальцы, Настя хватала лишь пустоту и задыхалась, не в силах ничего сделать.
Ей снилось, что она убегает по лесу от своры голодных волков. Она падала, ноги её не слушались. Настя ползла, хватаясь за камни содранными пальцами, и звери настигали её, безвольную, слабую, отчаявшуюся.
А ещё ей часто снились часы – её часы, потерянные в горах.
Они возникали в самые разные моменты кошмаров. Но присутствовали в каждом сне. И их неестественно громкое, тревожное тиканье сводило Настю с ума.
Один из таких снов отлично запомнился Насте, оставив в душе чувство полной безысходности.
Ей снилась ведьма. Она стояла на высоком утёсе и держала в вытянутой руке часы.
