Он говорил и что-то еще, нежно терзая меня за ушко и целуя шею, но я так выбилась из сил… целый день драила полы и готовила, а потом еще и это…

Интересно, что же он со мной сделает, если проснется завтра в постели, а от маминых чар не останется и следа…

«Когда от маминых чар не останется и следа, он наверно решит, что ночью в его постель забрался страшный демон и, сожрав его прекрасную деву, так и уснул на месте. Зарубит, как пить дать, на месте убьет!» – подумала я сквозь сон… и тут же вскочила, осознавая, что кожу уже прилично напекло солнцем и в окнах комнаты для королевских утех вовсю горит новый день.

Я оглянулась на оставленные в беспорядке простыни… вот, наглаживай их потом… и, охваченная тревожным предчувствием, потянулась к лицу…

Моя кожа была по-прежнему мягкой на ощупь, а губа не уползла вверх. Не было и вывернутой ноздри, мешавшей дышать, не было горба, не дававшего разогнуться. Я вспорхнула с кровати и устремилась к большому зеркалу в резной раме.

Пожалуй, лицо слегка припухло, после шампанского, выпитого на ночь, но кроме того ничего не изменилось с прошлой ночи… какой там! От меня даже не пахло потом и изо рта не несло кошачьим беспределом, только на внутренней стороне бедер обнаружилось немного смазанных кровавых следов. Какие же все-таки мощные чары творила моя матушка.

Я уже направилась к платью, брошенному у кровати, желая прикрыть хоть и прекрасную, но наготу, когда большая дверь в конце комнаты широко распахнулась, впустив мадам Кардамон и Амаранта. Они принесли таз для умывания, полотенце и поднос с завтраком – я аж смутилась от такой заботы о своей скромной персоне.

Из-за двери на меня сгрудившись в кучку смотрели одиннадцать пар заинтересованных глаз, но я не успела рассмотреть кто где, потому что мадам закончила представление, демонстративно ее захлопнув.

– Либи, солнышко наше, как спаслось тебе этой ночью? – пролепетала она, ставя возле меня таз с теплой водой и добавляя в него следом какие-то порошки. – Амарант, цветочек, подай настойку. Вот, девочка, выпей.

Женщина протянула мне продолговатый темный флакон с дурно пахнущей жижей. Внутри у меня от этого запаха все так и повело.

– Что это… фу, гадость какая!

– Гадость – не гадость, а королевских ублюдков носить – это тебе не сахар. Пей давай.

Так вот какая она, настойка из полыни и личинок жука-древолаза. Девушки называли ее «горькой участью шлюх», потому что пить такую дрянь нужно было всякий раз после ночи любви. Выпив ее ни в коем случае нельзя было забеременеть! Такое средство стоило дорого, но было намного надежнее, чем все эти новомодные настойки, которые нужно было употреблять, следуя женскому циклу.

– Умывайся и промежность не забудь хорошо помыть. Я тебе ромашку, перетертую с чертовым пальцем добавила, поможет все быстрее заживить и очистить. – Заботливо сказала она, подталкивая за плечо к тазу на полу.

Я послушно умылась, а перейдя ко второй части процедур, опасливо покосилась на Амаранта. Тот скабрезно ухмыльнулся и отвернулся, закатив глаза. Может и зря я, может ему и правда все равно до женской натуры? Но кто их, цветочков, разберет.

На моей груди не было амулета, должно быть, король сорвал его с меня еще тогда, вместе с платьем или тот, отработав свое, испарился сам, как иные зачарованные вещицы. Но он, в общем-то, был бесполезен, после активации чар, и все же… почему я все еще не выглядела, как прежде? Этот вопрос я не применила озвучить мадам Кардамон.

– Чары – сложная штука, Либи. Но будь уверена – все пройдет. Ты же и сама чаруешь предметы, может на тебя амулет подействовал так, потому что в тебе есть магическая сила, хоть и ее там со спичечную головку. У таких сильных воздействий всегда есть побочные эффекты. Согласись, твой совсем неплох!

И действительно, сложно было сказать что-то против.

Умывшись, я вытерлась мягким полотенцем, оделась в поданое мне юношей простое льняное платье, какие носили наши горничные. Ведь моя одежда, сшитая с особенностями кривой фигуры, в данный момент бы не подошла. И только сев завтракать свежей коричной булочкой и ароматным кофе, поняла… а чего это они все, в самом деле, со мной такие милые?

Так и спросила в лоб:

– Мадам, к чему со мной такое обхождение?

Женщина растянула рот в улыбке и, по-девичьи хихикнув, принялась укладывать мои волосы в высокую улитку на затылке.

– Радость моя, мы празднуем! Король Генрих был так доволен тобой, что за всего одну ночь отвалил полугодовой доход нашего заведения. Будет тебе известно, что это почти на пятьдесят процентов больше, чем в свое время получила твоя мать. Даже с учетом инфляции!

Если скажу, что у меня округлились глаза, то ничего не опишу достоверно – они почти вывалились из орбит! Я, уродина-горбунья, получила за свой «цветок любви» больше чем Амариллис, больше даже чем наша прославленная на весь Эвенор матушка! Да сестра, должно быть, глаза себе выколет после такого, и уши проткнет, чтобы больше об этом не слышать.

– Повелел окружить «прекрасную Лобелию» нежностью этим утром вместо него, также приказал доставить ему постельное белье с ложа любви и спешно отбыл в свое королевство. – Перечислила Кардамон и, закончив с прической, принялась снимать простыни и наволочки – трофей победителя невинной девы. – У нас теперь торговый союз с Розамундскими землями, видно у Генриха Третьего назрело множество неотложных дел. Но тем лучше, кто знает, когда чары развеются. Уж не хотелось бы, чтобы в его присутствии.

И то правда. Генрих Третий – хороший человек, нечего ему психику ломать. Пусть уж лучше он меня зачарованную никогда больше не увидит… пусть прекрасная Лобелия растворится в тумане над Мильскими доками, захваченная в плен каким-нибудь пиратом с Кардских островов или знатным торговцем из диких земель, увезшим ее в неизвестные дали навсегда.

Было немного грустно, но правильно и это успокаивало. К тому же время пришло подумать и о себе.

– Мадам Кардамон, – сказала я, хитро прищурившись своими начарованными миндалевидными глазами. – Я так старалась для вас этой ночью, что просто не жалела сил!

– Да, да, золотце мое, мы все это прекрасно слышали. Даже колдун его величества так возбудился, что по очереди всех девочек перепробовал, даже Амаранта не пощадил. – По внешнему виду парня вовсе не казалось, что он был как-то отягощен минувшей ночью, скорее даже наоборот. – Ты молодец, наверно в тебе и правда что-то от Розы есть, жаль, что рожей не вышла.

Итак, почва была прощупана и сулила выгоды.

– Так вот, я надеюсь вы не откажете мне в некоторых милостях, коль скоро я принесла «Лиловой Розе» столько пользы?

Прагматичная мадам Кардамон напряглась и даже перестала вытаскивать подушки из наволочек. Было ясно, что выгоды она с меня уже не получит, а потому выбить из нее что-то совсем уж серьезное мне не удастся. Но попытаться-то стоило!