Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец с таким энтузиазмом временем рассуждал о применении новейших «яблочных» компьютеров в Проекте, что я не удержался и спросил: а нет ли в планах нарождающегося совместного «микроэлектронного» концерна размещения производства в Китае?
Он поперхнулся посреди фразы: «Откуда такая странная мысль? И почему именно в Китае? Ты ещё скажи — на Тайване каком-нибудь! Да, действительно сейчас планируют строительство сразу трёх заводов — головной в Зеленограде, он будет выпускать, прежде всего, продукцию космического назначения, и ещё два в Штатах — первый тоже будет работать на нужды космоса, а вот на втором будет развёрнут выпуск коммерческих, так называемый «персональных» моделей компьютеров…»
Что же, осведомился я, у нас «персоналки» производить не собираются? «Конечно, собираются — ответил он, но со временем, а пока придётся обойтись привозными, американскими. Их там сразу станут выпускать приспособленными для нашего пользователя, и даже с клавиатурой, дублированной на кириллице. Более того — в системе уже заложено использование русского языка наравне с английским, так что освоиться с новинкой будет проще…»
Кстати, удивился отец, где это ты подцепил такой удачный термин — «персоналка»? Пришлось выкручиваться: «само как-то с языка сорвалось...» На этот раз — прокатило, но впредь надо внимательнее следить за словами…
Между прочим, он сообщил, что первые компьютеры собираются установить в Центре Подготовки, и «юниоры» будут осваивать и работу в качестве операторов, и программирование — для начала, конечно, основы.
«И, знаешь что, — говорил отец, — у них имеются очень любопытные планы: выпустить на базе своей новой разработки домашний, бытовой компьютер! Представь себе, что такая штука будет в каждом доме по цене не больше цветного телевизора! И, между прочим, нам твёрдо обещали, что как только эта новинка появится — её выдадут для индивидуального пользования ведущим сотрудникам проекта! То есть и у нас дома появится эдакое чудо техники, так что учи английский, сын, осваивай основы программирования, пригодится. Вон, в бардачке глянь — специально прихватил с работы, хотел вчера отдать, да забыл в машине…»
В бардачке оказался увесистый том «Программирование на IBM-360». Я едва сдержал вздох разочарования — именно по такому «талмуду» семьдесят третьего, между прочим, года издания, я пытался осваивать азы информационной премудрости в институте — без особого, надо признать, успеха. Может, здесь получится лучше? Хотя вряд ли: то немногое, что подсказывала мне память, говорило, что тут понадобятся другие книги и другие языки программирования.
Хотя — могу ошибаться, конечно...
Память — штука малопредсказуемая. Порой она скрупулёзно сохраняет подробности ненужных незначительных событий, имевших место много лет назад, но одновременно в её тёмных закоулках совершенно теряется то, что произошло в то же самое время — гораздо более значительное, по-человечески важное и… трагическое. И, затерявшись там, это всё же существует, оно есть — но не подаёт признаков своего существования, пока не возникнет обстоятельство, прямо на него указывающее, и вот тогда — всплывает из черноты забвения, чтобы поставить всё с ног на голову и подвигнуть к таким вещам, о которых иначе и не задумался бы…
Она появилась в начале сентября, буквально на следующий день после памятной поездки в Серебряный Бор. Я возвращался из школы и увидел у нашего подъезда фургон с надписью «Грузовое такси» на борту — трое небритых грузчиков выносили из него столы, шкафы, шифоньеры, а вокруг суетилась миниатюрная миловидная женщина с ярко выраженными семитскими чертами лица, и ещё более миниатюрная и симпатичная девочка примерно моего возраста. Когда я подошёл к двери, она держала створки, пропуская грузчика со штабелем картонных коробок; тот неловко споткнулся о порог, коробки закачались — и посыпались бы, не подхвати я верхнюю. Грузчик буркнул что-то матерное и потопал вверх по лестнице, не озаботясь судьбой утерянного имущества. Я же обернулся к девочке — и буквально наткнулся на совершенно детскую, и вместе с тем задорно-очаровательную улыбку». Спасибо, — сказала она. — Поставьте здесь, возле лифта, мы потом заберём» — на что я выдавил из себя «Да ничего, мне не трудно…» и направился вслед за грузчиком, ощущая всей спиной лёгкие шаги и обворожительную улыбку внезапной знакомой.
Её звали Мира — об этом она сообщила мне, стоя перед распахнутой настежь дверью пятого этажа. Они с матерью (отца у Миры не было, но об этом я узнал позже) только что получили эту квартиру и вот, перебираются на новое место. Я ещё раз выслушал благодарность от дочери, занёс коробку в прихожую, получил обменялся парой слов с мамой (Так вы наш сосед? Лёша? Заходите как-нибудь в гости, Лёша, мы с Мирочкой вас чаем напоим, только вот порядок наведём…), распрощался и заторопился вверх по ступенькам — и пролётом выше, уже перед нашей лестничной клеткой споткнулся и едва не полетел с ног от внезапно нахлынувшего узнавания.
Потом, когда я получил возможность хорошенько всё обдумать, стало ясно, почему это напрочь вылетело у меня из головы. Мира не училась в одном со мной классе, или хотя бы в одной школе — мать записала её в другую, с двух кварталах ближе к метро. И в нашем подъезде они прожили всего ничего, каких-то три дня. Наверное, даже вещи не успели толком разобрать и мебель расставить, когда одним недобрым сентябрьским вечером в четверга Мир, возвращаясь из школы, (другой уже музыкальной — еврейская девочка, и чтобы не училась музыке?) за ближними гаражами была зверски изнасилована, а потом убита, зарезана какими-то подонками. Видимо, дело было в том, что в «тот, другой раз» я толком не успел с ней познакомиться, и даже не воспользовался полученным приглашением на чай. И маму Миры я больше так и не видел — на следующий день после гибели
