учебного центра — и поверьте, я жду этого даже больше, чем новых космических запусков! Ведь там я увижу и вас, и Юрку « Kashchei » (ещё одно непроизносимое русское слово!), которому пишу с этой же почтой. Так что надолго не прощаюсь, скоро мы все увидимся и будем, как и в Артеке, работать вместе. Из частной школы в Париже, где я учился раньше, мои документы уже забрали. Мама ещё весной собиралась отдавать меня в частный пансион в Тулузе, чтобы я был поближе к отцу (космический центр, в котором он работает, как раз там и располагается!0 но теперь-то я даже слышать об этом не хочу — только «юниорская программа, только так « Kaliningrad »! Мама пыталась возраэжать, но отец занял мою сторону — заявил, что это будет лучше для моей дальнейшей карьеры. Так что теперь я жду — не дождусь, когда стану, как и вы, советским школьником!

Жалею только об одном: что с нами не будет нашего командира, Алекса, не будет. Несправедливо получилось — он, автор и вдохновитель проекта остался в стороне, а мы, те кто просто помогали ему устраивать pr é sentation — отобраны и получили места в космической программе.

Боюсь, без его прежней, способной справиться с чем угодно команды у нас не получится. Что там у вас говорят: может, можно будет что-нибудь придумать? Очень на это рассчитываю и готов, если надо, сделать всё, что понадобится.

В любом случае — он ведь тоже из Москвы? Так что надеюсь, мы, все пятеро, сможем встретиться!

С любовью, ваш добрый друг

Шарль-Франсуа д'Иври,

Париж, …августа 1975 г.

Р ost scriptum

А тебя, Юлия, целую в щёчку. Надеюсь, наш командир Алекс не рассердится на меня за эту вольность — я-то помню, как он смотрел на тебя всю смену. Уж можешь мне поверить, я ведь француз, да ещё и парижанин, а в Париже в таких вещах разбираются!

Ну-ну, не сердись — а если всё же рассердишься, то скоро сама сможешь отвесить мне пощёчину за эту вольность. Клянусь честью древнего рода д'Иври, я пальцем не пошевельну, чтобы тебе помешать!»

III

Лето, а вместе с ним и школьные каникулы, мои первые в попаданческой ипостаси, быстро катились к финалу. Я по-прежнему успешно отбивался от бабулиных попыток законопатить меня на дачу, однако с дедом за город выбрался, и даже целых два раза. Сезон утиной охоты начинается в середине августа и продолжается до декабря, и поехали мы не в Запрудню, а в Завидово, к дедову куму дяде Игнатию. Московское море с его обширными прибрежными мелководьями, густо поросшими осокой и камышами — место почти идеальное для охоты на утку с подхода или с лодки. Здесь к дичи можно подобраться на небольшую дистанцию, пригодную для прицельного выстрела — особенно в вечернее время, когда утки сбиваются в стайки и перелетают к местам кормёжки. Правда, в сумраке, да ещё и среди зарослей водной растительности, отыскивать подстреленную птицу непросто, но у нас на этот случай есть универсальное средство — Бритька. Ретриверская сущность проявляется в полной мере — мы с дедом не потеряли ни одной утки, без чего не обошлись прочие охотники, и в итоге наша плоскодонка была буквально завалена битой птицей.

Уже в Москве, когда мы сдавали всё это богатство бабуле — оно не помещалось в холодильник, и пришлось прибегать к помощи соседок. Впрочем, они привычные — дет всегда, возвращаясь с удачной охоты делится с соседями добычей и половина подъезда неделю, не меньше, наслаждается блюдами из «всамделишней» дичи — таких ни в одном московском ресторане не подадут, между прочим…

Ближе к концу августа пришло время готовиться к школе. Признаюсь честно — из списка книг, заданных на лето для прочтения, я не открыл ни одну, понадеявшись на накопленный в прежней жизни багаж. Впрочем, не припомню, что в «той, другой жизни» я хоть раз исполнял летом рекомендации этого списка, а если что и читал — то фантастику и приключения из библиотеки госплановского дома отдыха «Тучково», куда, что ни год, возила нас с двоюродной сестрой бабуля. Этим летом, однако, обошлось без Тучкова — честное слово, мне было чем заняться в Москве, а когда до первого сентября осталась неделя с небольшим, времени и вовсе стало не хватать.

Что ещё? Мама убедила отца взять один день посреди недели за свой счёт, и мы целиком посвятили его шопингу — впрочем, здесь это импортное словечко ещё не в ходу. Стандартная, знакомая любому школьнику семидесятых программа, сводящаяся, как правило, к посещению Центрального «Детского Мира», что на Лубянской площади — сейчас она носит название «Площадь Дзержинского», и Железный Феликс привычно смотрит на москвичей со своего постамента…

Посещение этого самого главного детского магазина страны вызвало у меня острейший приступ ностальгии. На моей памяти «Детский Мир» внутри перестраивали раз пять, причём результаты последней перепланировки, уже в десятых годах двадцать первого века я, помнится, так и не удосужился увидеть. А здесь всё в точности, как отложилось с детства — и главный зал игрушек на первом этаже, и любимые мной прилавки с модельками в одной из боковых линий, и обширные отделы канцелярских принадлежностей, в одном из которых я застрял на полчаса, несказанно удивив родителей скрупулёзностью в подборе будущего учебного инвентаря. А в особенности, настойчивыми отказами иметь дело с перьевыми ручками –только шариковые, не нужно мне эта изощрённое издевательство над пальцами и разумом! Оказывается, ещё год назад нам в школе запрещали пользоваться этим полезнейшим изобретением, и теперь-то, задним умом я понимаю почему — наверное, с отказа от перьевых, чернильных ручек и закончилось чистописание. Но что поделать — прогресс не стоит на месте, и через какие-нибудь четверть века текстовые редакторы вообще искоренят это понятие из нашей жизни. А пока мы приобрели большой набор разноцветных ГДРовских ручек, включая несколько двух— и трёхцветных. На моей памяти это был страшенный дефицит, а тут лежат себе свободно, и не очень-то их даже покупают. К ним прилагались три коробки «кохиноровских» карандашей, треугольники, лекала и линейки из прозрачного цветного пластика и — о, ужас! — логарифмическая линейка. Этот аксессуар значился в списке, который нам продиктовали на последнем уроке алгебры в прошлом году, и я тогда совершенно упустил этот факт, просто записал его на листок вместе с остальным