пошёл по тропе в противоположную сторону, не в силах побороть ощущение, что кто-то – или что-то – за ним наблюдает. Морозный ветер саднил кожу.

Франц и Алиса Торн были похоронены в соседних могилах в тени вяза. Баркли часто их навещал, обычно с книгой. Но сегодня он пришёл сюда не чтобы читать.

Сев на «Подробную историю», он наклонился к папиному надгробию и прошептал:

– Я совершил нечто ужасное. Я нарушил самое главное правило, и теперь мне страшно.

Баркли во всех подробностях рассказал родителям о случившемся в Лесу. Если впереди его ждала жизнь, полная лжи, это был его последний шанс излить душу.

Но если он надеялся, что признание избавит его от груза на сердце, то этого не произошло. Наоборот, стало только хуже. Его родителей убил Гравальдор, а их сын стал партнёром другого чудища из Леса. Лучше бы Баркли кончил в его желудке.

– Мне так жаль. Я бы что угодно отдал, чтобы вернуть всё так, как было. Если бы только…

Если бы только родители были рядом и могли ему помочь. Если бы только в его жизни были люди, которые любили бы его, несмотря на все выходки. Если бы только у него, как у Селби, был дом, куда он мог убежать, когда страшно.

Он скучал по ним. Так сильно скучал.

У Баркли не было друзей, к кому можно было бы обратиться за помощью, не считая мастера Пилцманна и миссис Гавенер, и за последние сутки он успел разочаровать обоих. Да и что они могли сделать? Едва ли им было известно о чудологах и чудищах больше, чем ему.

– Почему я чувствую себя здесь чужим? – спросил Баркли родителей.

Никто ему не ответил, только ветер продолжал завывать в ветвях вяза.

Вернувшись в город, Баркли направился прямиком к мастеру Пилцманну с твёрдым намерением попросить прощения. Празднующих прохожих он старательно обходил и не вынимал из кармана руку, сжимающую амулет. На душе было невыносимо одиноко.

– Что это ты такое тащишь? – привёл его в чувство громкий голос.

Баркли подпрыгнул, массивный труд по истории выскользнул из пальцев и бухнулся на землю. Он торопливо наклонился: пачкать новенькую книгу было жалко.

Подобрав её, он поднял глаза и похолодел, увидев не одного, а сразу трёх ребят. Полди, Марко и Фалк были на несколько лет старше его. Фалк, будучи самым крупным и жестоким из троицы, был заводилой, всегда носил плотные перчатки, идеальные для раздавания тумаков, и кожаные ботинки, идеальные для пинков.

Взгляд Баркли скользнул по улице, но она была пустынна, не считая их четверых. Что было очень нехорошо. Он бы дал стрекача, но быстро бежать с тяжёлой «Подробной историей» не представлялось возможным, а лишаться её тем более не хотелось. Сегодня он уже один раз расстроил миссис Гавенер, этого было более чем достаточно.

– Я спросил, что ты тащишь? – буркнул Фалк.

– Книгу, – коротко ответил Баркли. Ему хотелось добавить «Хотя они тебе наверняка незнакомы», но он прикусил язык, понимая, что в этот раз после колкости уже не сможет быстро удрать.

– Только посмотрите на эту громадину! И как такая щепка, как ты, не переломилась надвое? – Фалк со свитой шагнули к нему. – Считаешь себя лучше всех нас, раз читаешь такие книги? Думаешь, ты такой умный, но если бы у тебя правда были мозги, ты бы не кончил ничтожным грибным фермером.

Все эти оскорбления Баркли слышал не впервые, и дело было вовсе не в книге. Что бы он ни нёс, Фалк с дружками нашли бы предлог, чтобы придраться.

Поэтому он осторожно отступил и сказал:

– Я просто иду домой. Я не хочу с вами драться.

– Ну ещё бы. Ты боишься, зная, что я в этом лучше тебя.

Баркли и правда был хорош во многих вещах, но лишь потому что у него не было выбора. Иначе бы Занудшир не стал терпеть сироту, неисправимого нарушителя правил. Но именно за многочисленные успехи Фалк его не выносил, потому что единственным талантом главного задиры была его сила. О чём, стоит признать, Баркли регулярно ему напоминал.

– Н-неправда! – с трудом выговорил он и затем решил сделать то, чего ещё никогда не делал: похвалить Фалка. – Ты лучше меня во многих вещах, и я совсем не против. Например, ну, ты запросто ешь то, что я бы не смог. – Один раз он подменил обед Фалка помоями Густава, и Фалк всё съел. Даже на живот потом не жаловался. – Весьма выдающееся качество, если подумать.

Фалк прищурился, и Баркли тут же осознал свою оплошность: слово «выдающийся» было слишком длинным, а Баркли постоянно подтрунивал над бедным словарным запасом Фалка.

Фалк кивнул, и Полди прыгнул вперёд, заблокировав Баркли путь к отступлению. Одновременно с этим Марко пихнул его в спину, заставив снова уронить «Подробную историю».

– Эта штука, наверное, весит больше тебя? – Улыбка Фалка больше походила на оскал.

Баркли сглотнул и наклонился, чтобы поднять книгу, но Марко схватил его за пальто и вывернул ему руки за спину.

– Пусти меня! – задёргался Баркли, но без толку. Как и всегда.

Фалк подобрал книгу.

– Отдай, – прорычал Баркли.

– Хочешь, чтобы я её отдал? Ну…

Марко толкнул Баркли, заставив его бухнуться на колени и прижаться щекой к земле и камушкам. Полди придавил его, не давая пошевелиться.

Фалк поднял над ним «Подробную историю».

– Интересно, что будет, если я уроню её тебе на лицо? Только так, или ты её не получишь.

У Баркли мелькнула в голове идея позвать на помощь, но прошлые его попытки оборачивались лишь дополнительными зуботычинами и пинками. К тому же Фалка никогда не наказывали, ведь у Баркли не было родителей, которые бы могли этого потребовать. А мастер Пилцманн постоянно витал в своих грибных облаках и не обращал внимания на детские потасовки.

Баркли оставалось лишь зажмуриться и, слушая грохочущее в груди сердце, приготовиться к ослепляющей боли в сломанном носу.

Но в момент, когда Фалк отпустил книгу, по улице пронёсся внезапный порыв ветра, такой сильный, что все ставни с грохотом забились о рамы и стены.

Баркли услышал глухой стук и болезненный стон. Затем Марко отпустил его. Сев, он открыл глаза и увидел Фалка, лежащего на спине и держащегося за лицо. По его щеке текла струйка крови.

– Что это было? – спросил Марко.

– Ветер швырнул в него эту штуку! –