Алекс взяла меня за плечи и развернула к пишущей машинке.

– Печатай, – распорядилась она. – Представь, что никакой бури нет. Спокойно печатай.

Я послушно занес пальцы над клавишами старой машинки. Свечи почти догорели, и страница оказалась в полумраке. Я напечатал следующее предложение:

ОДНИ В ТЕМНОМ ДОМЕ, АЛЕКС И ЗЭККИ ПРИСЛУШИВАЛИСЬ К ШУМУ БУРИ.

Дождь колотил по стеклу со страшной силой. Снова сверкнула молния, и я увидел, как под натиском завывающего ветра гнутся и дрожат деревья.

– Разве этот рассказ про нас? – спросила Алекс. Она нагнулась над моим плечом, чтобы получше разглядеть то, что я написал.

– Конечно, – ответил я. – Ты же знаешь, я всегда пишу о нас и о других ребятах из школы. Так проще.

– Ладно, только не дай Кому-Пожирателю проглотить меня! – потребовала она. – Я хочу стать героиней, а не блюдом на ужин!

Я засмеялся.

И тотчас подпрыгнул – за окном снова громыхнуло.

Повернувшись к машинке, я с трудом разобрал напечатанные предложения.

– От свечей мало толку, – пожаловался я. – как только писали в стародавние времена? Бедные писатели, наверное, быстро слепли.

– Давай сходим за свечами, – предложила Алекс.

– Неплохая идея, – согласился я.

Мы взяли по огарку и, держа их перед собой, вышли в коридор.

Пламя дрожало. Наши шаги заглушала барабанная дробь дождя по крыше.

– Папа! – позвал я. – Эй, папа, нам нужны свечи!

Никто не отозвался.

Мы вошли в гостиную. Две свечи горели на каминной полке. Еще две стояли на кофейном столике возле дивана.

– Папа! – крикнул я. – Ты где?

Подняв свечи над головой, мы направились в кабинет. Потом на кухню. Потом в спальню родителей.

Папы нигде не было.

Крепко зажав в руке свечу, я толкнул дверь в подвал.

– Папа, ты внизу?

Молчание.

Я снова почувствовал, как по спине пробежал холодок. Я повернулся к Алекс.

– Он исчез, – проговорил я. – Мы одни!

– Он должен быть где-то в доме, – рассуждала Алекс. – Разве можно выходить на улицу в такую бурю?

– А вдруг папа пошел за мороженым? – предположил я. – Ему очень хотелось мороженого.

Алекс нахмурилась:

– Неужели твой отец в такую непогоду отправился бы за мороженым? Это невозможно!

– Ты не знаешь моего папу!

– Да он наверняка в доме, – убеждала меня Алекс.

Она поставила на пол свечу и, сложив руки рупором, прокричала:

– Мистер Бичем! Мистер Бичем!

Ответа не последовало.

Ветер завывал за окном гостиной. Сверкали молнии.

– Эй! – крикнул я.

В свете молнии я сумел разглядеть на подъездной дорожке машину. Папину машину. Я подошел к окну.

– Папа никуда не уезжал, – сказал я. – Его машина здесь, а пешком он бы не пошел.

– Мистер Бичем! Мистер Бичем! – снова позвала Алекс.

– Вот так штука! – пробормотал я. – Он бы не ушел, не предупредив нас. Выходит, папа исчез!

Глаза Алекс сверкнули в темноте. По лицу пробежала тень. Она прищурилась, словно напряженно о чем-то думала.

– Что случилось? – спросил я. – Почему ты на меня так странно смотришь?

– Зэкки, что было в последнем предложении, которое ты напечатал? – буравя меня взглядом, спросила она.

Я недоуменно пожал плечами.

– Я говорю о твоем рассказе, – нетерпеливо уточнила она. – Вспомни последнее предложение.

Я сосредоточился и процитировал:

«ОДНИ В ТЕМНОМ ДОМЕ, АЛЕКС И ЗЭККИ ПРИСЛУШИВАЛИСЬ К ШУМУ БУРИ».

Алекс многозначительно кивнула.

– Ну и что? – спросил я. – А при чем здесь рассказ?

– Ты что, действительно не понимаешь? – удивилась Алекс. – Ты написал, что мы одни в доме, – вот мы и оказались совершенно одни!

Я растерянно уставился на Алекс. До меня не доходило, что она имеет в виду.

– Зэкки! Это потрясающе! – закричала она. – А какое было первое предложение?

Я вспомнил начало своего рассказа:

«БЫЛА ТЕМНАЯ ДОЖДЛИВАЯ НОЧЬ».

– Все совпадает! – возбужденно выкрикнула Алекс. Ее глаза расширились. – Точно! Темная дождливая ночь! А ведь был чудесный вечер, правда?

Я никак не мог врубиться.

– Твой папа сказал, что на небе ни облачка. Помнишь? Он еще хотел прогуляться.

– Ну, помню. И что из этого? – спросил я. Она глубоко вздохнула:

– А то! Когда ты напечатал, мол, было темно и ветрено, – вспомни, что случилось? Стало темно и ветрено.

– Но, Алекс… – попытался возразить я. Она приложила палец к губам, призывая не перебивать.

– А потом ты напечатал про то, что мы одни в доме. Так оно и вышло!

– Случайное совпадение! – усмехнулся я. – Не хочешь ли ты сказать, что мой рассказ становится явью?

– Во всяком случае, пока все сбывается, – заявила Алекс. – В точности.

– Чепуха на постном масле! – Я махнул рукой. – Похоже, буря подействовала на тебя больше, чем на меня.

– Ну, а как ты объяснишь все это по-другому? – не унималась Алекс.

– Объяснить? Налетел сильный ураган. Вот и все объяснение.

Я взял свечу с каминной полки и, держа в каждой руке по свече, направился к себе в комнату.

Алекс шла за мной.

– А как ты объяснишь то, что твой отец как сквозь землю провалился?

По стене двигались наши тени, подрагивая в неровном пламени свечей. Я бы предпочел идти при электрическом освещении.

Я вошел в комнату.

– Папа никуда не провалился. Он ушел, – сказал я и вздохнул: – Это бредовая идея, Алекс. Только потому, что я напечатал про дождь и…

– Давай проверим! – не дослушала Алекс.

– Не понял?

Она потащила меня к столу. И прямо-таки пихнула на стул.

– Полегче! – запротестовал я. – Я чуть не выронил свечи.

– Напечатай что-нибудь, – распорядилась Алекс. – Скорее, Зэкки! Печатай, и мы увидим, сбудется это или нет.

На улице по-прежнему бушевал ветер, стекла трещали. Я поставил свечки на стол по бокам от пишущей машинки.