Я поднял тяжелую старинную машинку и, прижимая ее к груди, последовал за Алекс.

Ну и счастье же мне привалило! Я еще раз пять поблагодарил миссис Картер. Потом мы с Алекс распрощались с ней и направились домой.

На мокром асфальте, точно в зеркале, отражался свет уличных фонарей. Впечатление было сказочное.

Казалось, мы никогда не дойдем до дома. С каждым шагом мне все тяжелее и тяжелее было нести машинку.

– Странно, – пробормотала Алекс, когда мы наконец оказались в нашем квартале.

– Что странно, Алекс? – задыхаясь, спросил я. Я думал, что у меня вот-вот отвалятся руки. Эта штуковина весила целую тонну!

– То, как она отдала тебе эту машинку, – задумчиво ответила Алекс.

– Что тебя смутило? – удивился я.

– Мне показалось, что миссис Картер была рада кому-нибудь ее спихнуть. Такое впечатление, что она спешила от нее отделаться. – С этими словами Алекс направилась к своему дому, который стоял по соседству с моим.

У меня ноги подгибались от усталости, когда я наконец дотащился до своего крыльца. Руки болели. Все тело ныло. Я боялся уронить свой драгоценный груз.

– Придумает же тоже, – пробормотал я. Конечно, я и не догадывался, насколько Алекс была права.

Я не догадывался, как изменится моя жизнь с появлением в доме видавшей виды пишущей машинки.

Еле дыша, я втащил машинку в дом. Руки совершенно онемели.

Мама с папой были в гостиной. Они сидели рядышком на диване и разгадывали кроссворд.

Это их любимое занятие. Хотя я не знаю почему. Оба они зациклены на правописании. И ни разу не решили ни одного кроссворда до конца.

Обычно дело заканчивается тем, что они до посинения спорят, как пишется то или иное слово. А потом, так и не придя к согласию, рвут кроссворд в клочья.

Через несколько дней они берутся за новый кроссворд.

Родители подняли головы и наблюдали за тем, как я тащу машинку в свою комнату.

– Что это такое? – потребовала объяснений мама.

– Пишущая машинка, – просипел я.

– Меня интересует: где ты ее взял?

– Долго рассказывать.

Папа вскочил с дивана, чтобы мне помочь.

– Ух ты, пудовая, – сказал он. – Как же ты дотащил такую тяжесть?

Я пожал плечами.

– Не такая уж она тяжелая, – соврал я. Мы отнесли ее в мою комнату и поставили на письменный стол. Я сгорал от нетерпения сразу же ее испробовать. Но папа настоял, чтобы я вернулся в гостиную.

Пришлось рассказать родителям все с самого начала. О молнии, которая попала в лавку. О том, как мы вошли внутрь из любопытства. О миссис Картер и о том, как она подарила мне машинку.

Я умолчал только о том, что меня стукнуло током и я упал на пол.

Мои предки любят делать из мухи слона. Взять хотя бы их крики и споры по поводу дурацких кроссвордов.

Поэтому я далеко не все им рассказываю. Зачем портить день – им или себе?

– Зачем тебе понадобилась старая печатная машинка? – нахмурившись, спросила мама. – На них уже давно никто не печатает. Их теперь можно увидеть разве что в антикварной лавке.

– Я буду печатать на ней мои страшилки, – объяснил я.

– А чем тебя не устраивает новый компьютер? – поинтересовался папа. – И лазерный принтер, который мы тебе отдали?

– Я ими тоже буду пользоваться, – ответил я. – Для школьных работ и прочих таких дел.

Мама округлила глаза.

– Скоро Зэкки перейдет на гусиное перо и чернильницу, – пошутила она.

Родичи рассмеялись.

– Очень остроумно, – пробурчал я. Я пожелал им спокойной ночи и побежал по коридору в свою комнату.

Вдруг я затормозил. Что это за странное пощелкивание? Похоже, оно доносилось из моей комнаты. Какой-то равномерный треск.

– Непонятно, – прошептал я.

Я подошел к двери, заглянул в комнату – и оцепенел!

– Моя машинка! – вскрикнул я.

Машинка была объята ярким голубым сиянием. Искры жужжали и с треском разлетались в разные стороны. Я в изумлении смотрел на шипящее голубое облако.

И вспомнил, как свалился на пол в антикварной лавке, когда меня сильно ударило током. Наверное, печатная машинка сохранила какой-то электрический заряд.

Нет, это невозможно.

Но тогда почему она светится в потрескивающем голубом потоке?

– Мама! Папа! – позвал я. – Идите сюда! Смотрите!

Они меня не услышали. Я бросился по коридору обратно в гостиную.

– Быстро! Идите скорее! – заорал я. – Вы глазам своим не поверите!

Родители уже вернулись к своему кроссворду. Когда я ворвался в гостиную, папа поднял глаза и спросил:

– Как пишется слово «сапсан»? Это вид сокола.

– Какая разница? – выкрикнул я. – Моя машинка… она сейчас взорвется!

Это-таки заставило их подняться с дивана.

Я на всех парах понесся обратно по коридору. Родичи не отставали.

Я остановился в дверях и указал на стол.

– Смотрите!

Мы заглянули в комнату. Машинка стояла на столе, поблескивая черным металлическим корпусом и клавишами с серебряными ободками.

Никакого свечения!

Никакого голубого электрического облака. Никаких искр. Никакого треска или пощелкивания.

На письменном столе стояла обычная старая пишущая машинка.

– Хороша шуточка, – пробормотал папа, удивленно вытаращив на меня глаза.

Мама покачала головой:

– Не знаю, от кого Зэкки унаследовал такое чувство юмора. Явно не по моей линии.

– А твои родственники и не нуждаются в юморе. Они сами шутка природы, – огрызнулся папа.

И, пререкаясь, они пошли обратно в гостиную.

Медленно и осторожно я вошел в комнату. И подкрался к машинке.

Я вытянул руку. Занес ее над машинкой.

И замер, когда до корпуса оставалось сантиметра два.

Рука дрожала.

Я смотрел на массивную черную машинку.

Стоит ли к ней прикасаться?

Вдруг шарахнет?

Медленно-медленно я приблизил руку…

Алекс захлопнула свой шкафчик. Она надела рюкзак и повернулась ко мне.