Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Благодарю, но у меня аллергия на мяту.
Глава 13. Виола
Сама Виола была коренной жительницей Петербурга. После школы она окончила музыкальный колледж, а затем поступила в консерваторию, где и выучилась на виолончелистку. Девушка жила на Васильевском острове, у часовни св. Ксении Петербургской. А что касается её личной библиотеки, то на стеллажах стояли только избранные и любимые книги. В углу же, неподалёку от трюмо, где висела икона Пресвятой Богородицы и стояла маленькая ваза со скромными фиалками, почивала в перламутровом футляре её драгоценная жемчужина — виолончель, с которой она почти не расставалась.
Виолу нельзя было назвать красавицей… Учитывая, как это принято понимать сейчас, она должна была походить на тех размалёванных кукол с рыбьими губами, при виде которых невольно содрогаешься и понимаешь, что перед тобой «страшная сила». Но ничего этого в ней не было! Более того, она едва ли могла относиться к этому снисходительно, что ещё раз говорило о её особой натуре, которая прослеживалась не только в стиле одежды, но и в образе жизни девушки. Всё, к чему она прикасалась, будь то книга с позолоченным тиснением или воздушные одеяния, похожие на плывущие по небу облака, или любая другая занятная вещица, как по волшебству, приобретало совершенно иной, доселе неведомый оттенок…
Виола была одарённой виолончелисткой и, без сомнения, могла бы добиться успеха, если бы не череда событий, внезапно изменивших её жизнь.
Как-то в конце февраля, воскресным утром, она зашла в свой любимый книжный и удивилась непривычному столпотворению. Обычно здесь было тихо, а сегодня его просто осаждали восторженные девицы в мини-юбках и полной боевой раскраске.
— Сегодня какое-то мероприятие? — поинтересовалась она у девушки, выглядевшей поприличнее.
— Ах, разве вы не знаете? Сегодня здесь даёт презентацию сам Марк Лавролюбский! И подписывает свою новую книгу всем желающим. Может, удастся выпросить и фото! — голос девушки резко сорвался на визг, а Виола, пожав плечами, поспешила отойти к полкам с испанской литературой — ей давно хотелось приобрести «Дон Кихота». Лавролюбский же её нисколько не интересовал, хотя она и была наслышана о его успехах на литературном поприще.
Всё же, проходя через главный зал с купленной книгой в руках, она не удержалась от того, чтобы взглянуть на Лавролюбского, который раздавал автографы с таким важным видом, будто получил Нобелевскую премию. Да, хорош собой. Самоуверен сверх всякой меры — Виола вообще старалась держаться подальше от мужчин, её занимала только музыка. А уж от таких, как этот, и подавно. Она, видимо, засмотрелась на него больше, чем следовало — Лавролюбский решил, что она хочет взять у него автограф.
— Милое с-создание, п-проходите скорее. Я с уд-довольствием п-подпишу вам книгу, — несмотря на заикание, он говорил более чем уверенно, бесстыдно разглядывая её в упор.
— Я предпочитаю классическую литературу. Современная меня мало интересует, — холодно ответила девушка и, продемонстрировав нахалу обложку своей книги, гордо удалилась.
Но на следующий день, зайдя в книжный после репетиции, Виола с недоумением обнаружила, что в магазине её ждёт пышный букет орхидей с вложенной в него запиской:
«Как насчёт того, чтобы изменить ваши взгляды касательно современной литературы?»
Подписи не было. Да она и не требовалась. По завистливому взгляду продавщицы Виола сразу поняла — её одарил вниманием сам Лавролюбский. А спустя ещё несколько дней девушка обнаружила оставленную для неё коробку шоколадных конфет. Всё же Виола не собиралась отвечать на ухаживания Лавролюбского. И цветы, и конфеты она невозмутимо оставила в магазине — на радость продавщице.
Спустя некоторое время Виола, утомлённая от бесконечных репетиций, как обычно, возвращалась домой. На ней было лиловое пальто, а за ней, как за Цирцеей, тянулся шлейф из мириадов мерцающих светлячков. Словом, всё, что было в ней прекрасного, не могло не волновать воображение.
Но стоило ей подойти к подъезду, как к ней начал приставать какой-то пьяный боров. Девушка сопротивлялась и тщетно пыталась освободиться. Вдруг из ниоткуда появился Лавролюбский. Он без особых усилий отбросил негодяя в сторону и грозно прикрикнул:
— У-бирайся! Чтобы я тебя б-ольше здесь не видел… Ты понял меня?!
— Понял, понял! — испуганно пискнул поверженный боров и, стукнувшись лбом о фонарный столб, тотчас же скрылся. Затем отважный рыцарь обратился к спасённой:
— Вы в п-орядке?! — не отрывая от неё глаз, спросил он.
— Да, — взволнованно ответила девушка, поправляя непослушный локон, — я вам очень благодарна!
— Какой болван! — вскрикнул он, точно очнувшись ото сна, — Я вам даже не представился. Прошу извинить, меня зовут Марк Игнатьевич Лавролюбский. Впрочем, вы и так это знаете, — продолжил он с ухмылкой. — Так что можно просто Марк… а вас как зовут, милое с-оздание?!
— Просто Виола!
— Ах, какое прекрасное и, главное, редкое имя!
Лавролюбский был Дон Жуаном, и его внушительный любовный список отнюдь не ограничивался тремя или пятью девицами. Однако Виола не понимала, с кем имеет дело…
Её поразил героизм отважного рыцаря — а ведь на самом деле его не было. Лавролюбский подстроил это заранее, чтобы вскружить голову девушке, которая казалась ему неприступной. И ему это удалось, так как выглядело это довольно правдоподобно. Тем более, что Виола, хоть и была рассудительной, не имела никакого опыта в общении с мужчинами. Поэтому она приняла на веру и так называемый подвиг Лавролюбского, и его ухаживания. Девушке даже стало немного стыдно, что она не отвечала на них. А теперь… могла ли она устоять? Цветы, подарки, билеты в театр — он совершенно очаровал её. И уже спустя месяц она согласилась выйти за Лавролюбского, а в июле стала его счастливой женой.
Однако идиллия продлилась недолго.
Как-то ей случилось уехать на музыкальный фестиваль в Венецию. Он должен был продлиться четыре дня, но из-за изменений в программе девушка вернулась домой на день раньше, чем предполагала. Виоле не терпелось сделать сюрприз любимому. Она уже представляла себе его радость от неожиданной встречи, объятия, романтический вечер вдвоём. Виола даже забежала в магазин за его любимым тортом и ароматическими свечами.
Но, когда она открыла дверь ключом, сразу поняла: что-то неладно. В воздухе стоял тяжёлый мускусный аромат чужих духов, тут и там валялись чужие вещи, а на зеркале Виола с брезгливостью рассмотрела чьё-то красное нижнее бельё. Холодея, Виола тихо прошла в спальню и увидела то, чего боялась больше всего: её любимый Маркуша спал, как обычно, раскинувшись звездой на кровати, а к нему прижималась взлохмаченная рыжеволосая девица в одних чулках.
